Я встречаю его взгляд, и от боли в его глазах мне становится плохо.

– Извини, просто я не очень хорошо спала ночью.

Боль в глазах утихает, когда в его зрачках отражается солнечный свет.
– Ну, ты могла бы прийти сегодня на кладбище и составить мне компанию.

– Почему ты был там?
– спрашиваю я.
– Опять ищешь сокровища?

– Нет, я отказался от этого, - отвечает он.
– Я был там, надеясь, что ты снова появишься.

– Уверена, так и было, - мой тон веселый, но внутри я переживаю. В отличие от Ашера, Камерона заставляет меня ощущать беспокойство, как с хорошей стороны, так и с плохой.
– А теперь ты собираешься сказать, что не можешь перестать думать обо мне.

Страсть на его лице усиливается, и он интимно понижает голос.

– На самом деле, я собирался сказать тебе, как сильно мне нравится эта рубашка.

Я взглянула на шнуровку на рубашке, которую мне дала Рэйвен и которую я до сих пор никогда не носила. Я даже не понимаю, почему выбрала ее. Может, подсознательно, чтобы оправдать кричащие стандарты Камерона, и, если это так, то я сильно разочарована в себе.

Он протягивает руку и вертит в руках тесьму на моей рубашке, оборачивая ее вокруг пальца.

– Ты так сильно отличаешься от других девушек, с которыми я встречался.
– он нежно тянет за ленту, ослабив ее.
– У тебя так много сущностей. И невинность.

Верх моей рубашки начал расходиться, и показался мой черный кружевной лифчик. Я хочу сказать ему, чтобы он остановился, но не могу вымолвить ни слова, поэтому я позволила ему раскрыть рубашку, скользнуть пальцами по верхней части груди. Я дышу как можно тише.

– Может и не так невинна, как я думал, - говорит он с укором, когда его пальцы опускаются ниже.

Я уклоняюсь в сторону и завязываю тесьму обратно.

– Не притворяйся, будто знаешь меня.

Становится тихо и неловко.

Он вздыхает, отступая, и переключает поворотник.

– Слушай, извини. Иногда я могу быть наглым, но, обещаю, сегодня я попытаюсь сбавить обороты.

Я снимаю куртку и скручиваю ее у себя на коленях.

– Нет, это ты извини. Я опять хамлю и не знаю, почему.
–  потому что я хочу быть с Ашером.

– Потому что я заставляю тебя нервничать, - говорит он просто и притормаживает. Он поворачивает вниз по ухабистой грунтовой дороге, которая склоняется к берегу озера. Крутой скалистый склон покрыт блестящими осколками - Челленджер моего отца. Это точное место, где произошел несчастный случай.

– Что случилось?
– Камерон глушит двигатель и достает ключи зажигания.

Я отрываю взгляд от озера.

– Ничего... Что мы здесь делаем?

Он указывает на кострище посреди берега.

– Некоторые люди говорили, что это хорошее место, чтобы приехать сюда.

– Да, чтобы напиться и заняться сексом, - говорю я, думая об озере, что затянуло меня после вечеринки Рэйвен.

Он пихает дверь машины.

– Ты так говоришь, будто это плохо.
– он хлопает дверью и идет к озеру.

Качая головой, я выпрыгиваю из машины и закрываю дверь. Металлические куски Челленджера блестят на солнце, как пятаки, я вырываю кусок из скалы и кручу его в руке.

– Похоже, с кем-то произошел несчастный случай.
– Камерон появляется с моей стороны и берет кусок металла с моей руки.
– Должно быть, они ехали очень быстро, раз так раздробило машину.

– Да, наверное, – я добрела до кромки берега, где вода встречается с песком. Ожерелье все еще там, в ловушке машины?

Камерон подошел ко мне сзади и, нагнувшись к плечу, прошептал мне на ухо:

– Скажи мне, о чем ты думаешь.
– он использовал тот же соблазнительный голос, как на кладбище, тот самый, который тянул меня к нему, умоляя прикоснуться.

Почти загипнотизированная, я чувствую головокружение.

– Мне просто грустно...

– Скажи мне, почему, - мурлычет он.
– Может быть, я смогу помочь.

Ощущение такое, будто я выпила бутылку вина и сверху дополнила еще несколькими шотами текилы.

– Тот, кто разбился, это я... и моя машина, она на дне озера.

– Там было что-то важное, не так ли?

Я киваю рассеяно.

– Ожерелье, которое дала мне бабушка.