– Не смотрите на меня, пожалуйста, глазами убийцы. Мне страшно, я штатский, доцент кафедры психологии в отставке, угроза насилием меня пугает. Видите ли, мсье капитан, причина болезни вашей спутницы чисто психологическая. Укус пиявки не вызывает жара. Конечно, пиявки способны переносить болезни, но в наших краях такого отродясь не бывало. Да и болезни эти проявляются далеко не сразу. Вы знаете, что такое инкубационный период?

– Это есть время между заражением и первыми признаками болезни.

– Верно. Вы немало знаете, юноша. А по внешности и манере разговора и не скажешь. Но речь не о вас, а о ней. Вы готовы поверить в такое совпадение, что она заразилась давно, а болезнь проявилась лишь когда она увидела пиявку?

– Я не есть готовый, - пришлось признать мне.

– Раз так, укус пиявки - повод, а причина - секс. Секс вообще в нашей жизни во главе всего, даже у детей и кастратов. Но уж простите, лекцию на эту тему я читать не буду.

– Секс есть причина её приступа, так ли это?
– не понял я.

– Не сам секс. Что-то побуждает её трахнуться с вами. Ваше обаяние, благодарность вам или просто животное желание. Или чей-то приказ или просьба, не суть важно. И в то же самое время что-то этому препятствует. Моральные установки, клятва верности, чей-то запрет... Имеем классическую ситуацию, когда человек обязан совершить невозможное. Я, как профессиональный психолог, отлично знаком с такими коллизиями и методами их разрешения. Самый простой - бегство в болезнь. У девушки сильнейший жар, и о сексе речи нет. Это не симуляция, она реально заболела, но болезнью не тела, а души. Это психосоматическое расстройство. Понимаете?

– Я есть никогда о таком не слышавший.

– Доверьтесь мне. Сейчас я ей навру, дам плацебо, и мы распрощаемся. Я бы мог найти, что ей мешает нормально жить, я имею в виду её половую жизнь. Для этого разработано много разных методов, но я не стану этим заниматься. Мой брат считает вас разбойниками и хочет, чтобы вы отсюда поскорее убрались. Он хозяин поместья, и я не собираюсь с ним ссориться из-за вас. Он мне брат, а вы - никто. Не тратьте время на заведомо бесплодные уговоры, юноша. Пока мы будем без толку спорить, ваша подруга может сгореть от высокой температуры.

Ошарашенный тем, что наговорил этот тип, я стоял столбом, а он подошёл к Лоне и попытался дать ей микстуру от цинги. Тут мне пришлось срочно взять себя в руки и помочь профессору - Дваш не давал прикоснуться к девушке. Я взял у него стакан и сам влил микстуру ей в рот, придерживая голову ладонью.

– Это лекарство, милая девушка, не излечит вас, - проникновенным тоном заговорил профессор.
– Оно всего лишь снимет приступ. Болезнь, которой заразил вас кровосос, можно побороть только полным отказом от секса.

– Навсегда?
– обеспокоилась Лона.

– Нет, что вы! На некоторое время. Как только почувствуете, что уже можно, значит, вы уже здоровы. А сейчас уезжайте поскорее. Здесь не рады незнакомцам, даже если в их жилах течёт кровь королей.

Я помог Лоне подняться на ноги и подсадил её в седло. Меня здорово удивило, что жар у неё спадал прямо на глазах. Оказалось, профессор не шарлатан, а настоящий целитель, пусть даже исцеляет он не так, как я привык видеть.

– Профессор, мы есть благодарные вам, - сказал я.
– Мы есть вам должные сколько?

– Ничего не нужно, - он пренебрежительно махнул рукой.
– Считайте это благотворительностью. Вы куда-то ехали, вот и езжайте. Совет вам да любовь, молодые люди!

***

Покидая поместье, мы слышали как тамошние псы злобно лают нам вслед. Едва лай затих, я остановился на ночлег, хоть до заката было ещё далеко. Но даже я с трудом прогонял сон, а Лона вообще еле держалась в седле. Остановились мы неподалёку от берега пруда с пиявками. Спешившись, я напоил лошадей и засыпал им в сумки овса, тут росло мало травы. Лона в это время ставила навес для спального места, но двигалась неуверенно, так что получалось не очень хорошо. Я наложил на её потрескавшиеся губы смягчающую мазь, мы её используем при сильных морозах. Лона хотела вместо неё накрасить губы помадой, но спорить не стала.

Пока она накрывала обеденный стол, мы с Двашем прошлись по окрестностям, я поохотился на уток и подстрелил парочку. Пёс отказался их приносить, пришлось самому лезть в вонючее болото с тучами москитов. Разок я промазал, стрелу так и не нашёл. Дваш с интересом наблюдал за поисками уток и стрелы. Наверно, охота считается тут браконьерством, но стражников поблизости не было, и я не беспокоился. А появятся - не беда, просто заплачу штраф. Нет денег - не боишься разбойников, есть деньги - стражников. Мысль мне понравилась, и я поделился ею с Двашем. Он внимательно выслушал, глядя умными глазами. Глупо разговаривать с животным, когда в лагере ждёт симпатичная девушка, и я направился туда.