Я угадал. Планёр улетел и не вернулся, мы выждали немного времени и развернули коней. Дорога, хоть и заброшенная, позволяла им идти галопом, и задница тут же выдала свой протест дикой болью. Но ради скорости приходилось терпеть, я неимоверно спешил. На трассе мы резко повернули налево, и я вылетел из седла, застряв правой ногой в стремени. Ощущения очень неприятные. Зато я смог красиво взлететь обратно в седло, и в глазах Лоны увидел восхищение, но я ей и так нравился, вольтижировка мало что изменила. А вот правая рука заболела всерьёз, соперничая по остроте ощущений с задницей.

Я, конечно, могу и драться, и стрелять левой, но куда хуже, чем правой. Зато фехтую обеими руками одинаково плохо. Оставалось надеяться, что ушиб быстро заживёт, причём сам, потому что я не собирался останавливаться, чтобы достать из вещмешка целительную мазь.

Где-то далеко сзади послышался рокот мотора дирижабля, и удалился на запад. Лона жестом показала, что тоже слышала, и улыбнулась мне. Я улыбнулся в ответ. Пока всё по плану. Пусть противник организовывает засаду, удачи им в этом деле. Хорошо бы, чтоб они наткнулись на банду разбойников, глядишь, потери понесут. Жаль, что серьёзных банд на заброшенных дорогах не бывает.

Бешеную скачку пора было прекращать. Какими бы великолепными ни были наши кони, но и они устают. Мы перешли на рысь, и начали высматривать удобное место для привала. Как нельзя кстати наткнулись на табличку "Гостиница: ночлег, еда, выпивка". Увы, постоялого двора уже не существовало, остались одни головешки - кто-то дал себе труд его поджечь. Но возле пожарища разбил лагерь караван, как выяснилось, из Камарга в Гроссфлюс, и мы остановились позавтракать возле них. Дваш произвёл на всех огромное впечатление, сожрав чью-то козу едва ли не одним движением челюстей. Купцы возмутились, но соизволили простить пса, когда я оплатил им убытки по совершенно неимоверной цене.

Я не знал, может ли глаз ведьмы распознать нас среди других людей. Надеялся, что нет, да и планёр больше не прилетал. Они же ловили нас где-то в лесу, им некогда следить за дорогами. Так что мы купили дров и хвороста, чтобы не собирать их самим, я разжёг костёр, а Лона стала готовить завтрак. Сытый и совершенно счастливый Дваш плюхнулся на бок и уснул, даже не пытаясь ей мешать. Глаза он ненадолго открыл только раз, когда один из купцов вознамерился с нами поговорить. Пёс негромко рыкнул, и купчина растерял всю свою разговорчивость.

За едой я обдумывал очередной хитрый план - присоединиться к этому каравану, вернуться в столицу Гроссфлюса, а оттуда - на восток, в порт Зелёного Мыса. Если там когда-то и была засада противника, они её давно сняли - нельзя сидеть в засаде вечно. Но купцы были из Гроссфлюса, разговаривали между собой на родном языке Лоны, и если верить ей, говорили в наш адрес много всякой похабщины, считая, что мы не понимаем. Так что от своего хитрого плана я отказался. Купцы вполне могут узнать и принцессу своего королевства, и лошадей из королевской конюшни. А узнав, непременно попытаются на этом заработать, на то они и купцы. Дороже всех за сведения о принцессе заплатят желающие занять трон. А ещё в караване может найтись агент разведки. Этот, если не предатель, захочет, чтобы принцесса ни в коем случае не возвращалась на родину. А ещё о нас могут узнать банкиры, и тогда...

– Дарен, ты думаешь, не пойти ли нам обратно с этим караваном?
– прервала мои размышления Лона.

– Я есть думавший об этом, - признался я.

– Не надо.

– Я есть решивший то же самое. Наш путь есть по-прежнему лежащий в Болотный порт.

***

Отдохнувшие лошади шли рысью, и мы быстро удалялись от лагеря торговцев, оставив там свежий труп. Нет, не я его убил, и даже не Дваш. Бедняге раскроили череп, а на заднем копыте моего жеребца виднелась кровь. Судя по следам, он влез в седло, но вылетел оттуда, а конь ещё и лягнул его в лоб. Возможно, конечно, что на самом деле несчастному проломили голову, а потом обрызгали кровью заднюю ногу коня, я сам пару раз когда-то делал что-то похожее. Но я всё же думал, что на королевского коня полез конокрад без королевской крови, и был за это покаран.

Дваш и не подумал охранять лошадей на привале, хотя прошлым вечером какого-то конокрада прогнал. Может, первый конокрад обладал королевской кровью, а второй - нет, и жеребец разобрался с ним сам. Мне казалось, что я схожу с ума. Лошади, чувствующие королевскую кровь всадников - это ещё можно как-то понять. Но как эту самую королевскую кровь различает пёс из далёкого королевства?

С Двашем я вообще ничего не понимал. Вчера мы его подобрали, а сегодня он ведёт себя так, будто мы его хозяева с времён, когда он был щенком. Признал он нас, когда Лона прочитала выбитое на ошейнике его имя. Неужели он подчинится любому, кто назовёт его по имени? Надо будет купить ему другой ошейник.

Лона порой тёрла глаза, и неудивительно - мы уже больше суток не спали, не считать же сном те несколько минут перед шумной попыткой бродяги-конокрада умыкнуть лошадей. Меня тренировали не спать до пяти суток подряд, сохраняя ясность ума и твёрдость движений, а Лона вот-вот свалится. Она и так молодец - тяготы нашего непростого путешествия переносит отлично, сорвалась всего раз, да и то быстро успокоилась.

Я стал высматривать удобное место для лагеря. Сквозь деревья я увидел солнечные блики на водной глади, и свернул туда. Совсем недалеко от дороги оказался пруд, чуть поменьше пруда Влюблённых. Берег зарос ивами и каким-то кустарником, но чуть дальше виднелся просвет, и добравшись туда, мы оказались на пляже. Песка тут не было, мягкая трава росла возле самой воды и даже на мелководье. Пока мы с Лоной рассёдлывали лошадей, Дваш лакал воду. Наверно, хотел выпить весь пруд. А может, ему нужно было запить ту безумно дорогую козу, что он сожрал, оставив лишь копыта и череп с рогами. Кони тоже пили из пруда, значит, вода чистая, лошадей не заставишь пить всякую гадость.