Лона красиво разложила еду, но я даже толком рассмотреть этого не успел, не то что полюбоваться - нахальный пёс мгновенно всё сожрал. Она его отругала на израильском языке, он в ответ лизнул руку и завилял хвостом. Я едва успел подумать, что и она говорит с животным, а не со мной, как она обратилась ко мне.

– Дарен, я вся вспотела, - пожаловалась мне она.

– Это есть нормально. Жар есть закончившийся, тело есть остывающее.

– Остывающее тело - звучит жутко. Но я вот что хочу спросить - можно, я скупаюсь?

– Пруд есть переполненный пиявками, - напомнил я.

– Я их больше не боюсь. Но ты всё же побудь рядом, хорошо?

Она сбросила одежду и вошла в воду по колено. Там она развернулась ко мне, подняла сцепленные руки вверх и потянулась.

– Мне кажется, я уже скоро буду готова к сексу, - смущённо улыбаясь, заявила она.

– Ты есть хотевшая купаться. Пруд и пиявки, что есть живущие в нём, есть ждущие тебя с нетерпением.

– Вот обязательно надо сказать гадость, - она рассмеялась и бросилась в воду.

Я тоже полез в пруд, после вонючих болот помыться надо было обязательно. Дваша тоже загнал в воду, и не только потому, что он лазил там же, где и я, а ещё и затем, что он, пока плавает в пруду, не сожрёт уток с клювом и перьями. Мылся я недолго, хотелось спать, а перед сном ещё предстояло сделать немало всякого разного.

Я выбрался на берег, посыпал заранее приготовленной солью трёх пиявок, и пошёл собирать хворост. Когда разжёг костёр, из воды вышли Лона и Дваш, на ней висело пять пиявок, а на нём - ни одной. Лона спокойно посыпала пиявок солью, повторила, что не боится их, и вызвалась ощипать и разделать уток. Но она засыпала на ходу, я напоил её горячим чаем и отправил спать. Она пожелала спокойной ночи, чмокнула потрескавшимися губами и пошла ложиться.

Уток я разделал сам, потроха отдал Двашу, и он мгновенно их сожрал. Утиное мясо спрятал в вещмешок - когда рядом дикие звери, например, Дваш, нельзя оставлять его где попало. Заварил чаю и себе, и с чашкой в руках пошёл посмотреть, как там устроилась Лона. Она уже сладенько спала, и одеяло почти не прикрывало её прелестей. Дваш слегка толкнул меня носом в её сторону. Я его спросил, правильно ли будет трахнуть спящую принцессу, но он не подал никакого знака, наверно, не понял вопроса. Что ж, я как был обнажённым, так и залез под одеяло и улёгся рядом с такой же обнажённой спящей красавицей.

Она, не просыпаясь, повернулась спиной ко мне и прижалась ягодицами к моему животу. Плотские желания обуяли меня с невиданной силой, я не сдержался и дрожащими пальцами потрогал сосок. Лона возбуждённо застонала, прижалась ещё сильнее, и слегка потёрлась ягодицами. У меня перехватило дыхание, всё тело напряглось, особенно та самая его часть, даже Дваш что-то почуял и деликатно отвернулся. Пока я лихорадочно раздумывал, что лучше - жалеть о том, что сделал, или о том, чего не сделал, выбор свершился без меня - я позорно уснул.

***

Проснулся я на рассвете свежим и бодрым, с ладонью на груди Лоны, а она во сне крепко прижимала её обеими руками. Стоило немалых трудов встать, не разбудив принцессу. Первым делом я проверил лошадей. Они мирно спали, и насколько я мог судить, у них всё было в порядке. Слегка перепугался, увидев горящие ненавистью волчьи глаза, и схватился за кинжал, но колоть никого не пришлось - это оказался не волк, а Дваш, и его глаза вовсе не горели ненавистью, а просто светились в темноте. Я потрепал пса по холке и позвал его купаться, он с удовольствием составил мне компанию. Всё бы ничего, но он разыгрался и залаял. Лай у него жуткий, аж мороз по коже продирает, хоть и видно, что лает, так сказать, друг.

Конечно, мы разбудили Лону. Она вскочила с диким воплем и примчалась к нам, в чём была, то есть, ни в чём, но арбалет прихватила. Умница, её даже учить не пришлось, , что если лает сторожевой пёс, оружие не помешает. Да, сейчас тревога ложная, но так будет не всегда.

– Ну, вы и шумно купаетесь, - улыбнулась принцесса и присоединилась к нам.

Мы поплавали до рассвета, потом оделись и пошли готовить завтрак. Я порезал печёную утку на мелкие ломтики и посолил их. Мы много соли потратили на пиявок, но кое-что осталось, запаса хватит ещё на пару дней. Пока я разбирался с мясом, Лона разожгла погасший костёр моим огнивом, и поставила кипятиться воду для чая. На завтрак нам хватало одной утки, вторую я отдал Двашу, на такой жаре даже солёное мясо быстро протухнет.

– Дарен, мне сегодня приснился очень яркий сон, я хочу тебе его рассказать, - сказала Лона.

– Я есть внимательно слушающий.

– Мне снилось, что я лежу в своей кровати, в королевском дворце, под одеялом из лебяжьего пуха. Обычно я сплю в ночной рубашке, но в этом сне -обнажённая. И слышу, как дверь открывается, и чьи-то шаги. Хотела закричать, позвать стражу, схватить арбалет, в общем, ты понял, да?

– Ты есть хотевшая оказать сопротивление.