Года три или четыре назад на каждой площадке стояло железное ведро с крышкой и надписью «Для пищевых отходов», а возле сто сорок шестого дома – будка с баками для отходов. На будке была нарисована морда свиньи и написано «Продовольственную программу – в жизнь».

Якимович стал колупаться со своим почтовым ящиком. Я поднялся в квартиру, сбросил тапки, швырнул газеты на столик в прихожей, заглянул в зал. Наташа сидела за столом с учебниками. Леша на диване настраивал гитару. Я спросил:

– Когда ты меня поучишь играть?

– Хоть сейчас. Только пошли в ту комнату, чтоб Наташке не мешать.

Мы перешли в спальню. За окном дрожали от ветра зеленые листья. Ветер гнал по небу над детскими садами облака.

Леша сел на мою кровать. Он был в джинсах «Super Perry’s» с замками на задних карманах и черной рубашке с маленькой биркой «Москва».

– Короче, смотри. Самый легкий аккорд – ми-минор. Прижимаешь две струны: на этом ладу – пятая и шестая. Попробуй.

Я поставил на гриф два пальца. Леша провел по струнам. Они зазвучали глухо.

– Сильнее прижми. Так будет чище. Слышишь, как сейчас лучше? Теперь еще раз попробуй.

– А ты сам учился играть или кто-то учил тебя?

– И так, и так. Сначала ходил к одному чуваку в нашем доме… Не, вру. Еще раньше мне папаша привез самоучитель. Он и сейчас где-то дома валяется – «Самоучитель игры на шестиструнной гитаре». Но я с ним толком не разобрался, там все по нотам, а мне это на фиг не надо. Но играть хотел и пошел тогда к этому чуваку, Родиону. Он показал основные аккорды, а дальше я уже сам… Потом, в десятом классе, школа купила инструменты, и мы сделали ансамбль…

– И где вы играли?

– На вечерах несколько раз, потом – на регенератном заводе. Это был пик нашей карьеры, можно сказать. – Леша усмехнулся. Он достал из кармана рубашки пачку «Космоса» и спички, вынул сигарету, прикурил.

– А что за песни?

– Всякие разные. Итальянцев тогда еще не было – говна этого. «Землян» играли – «Поверь в мечту», «Прости, Земля», «Каскадеры». «Земляне», в общем, тоже говно, но тогда клевой музыки вообще никто не слушал. Это потом уже, в институте… Да, «Машину времени» играли – «За тех, кто в море», «Поворот», «Птицу»… «Машина» – это уже более-менее… Хотя «Динамик» все равно лучше. – Леша затянулся, стряхнул пепел в вазон с фиалкой. – Короче, смотри. Вот еще один аккорд – соль-мажор. Он сложнее, здесь надо пальцы растопырить, но ты попробуй… Может, получится… Да, вот так. Пробуй еще – и все будет нормально… Да, вот это – лучше…

– А ты хорошо умел играть, когда играл в ансамбле?

– Да не, не очень. Тем более поначалу. Там один только Ник хорошо умел играть – Коля Евсеенко. Сейчас учится в пединституте и играет в ансамбле. В ресторане «Днепр». У нас он на соло-гитаре играл и пел. Я – на ритм-гитаре, Шмырь – на басу, а Плескачев – на барабанах. А что, сейчас в школе ансамбля нет?

– Ничего такого не слышал.

– Наверно, нет, а то Наташка знала бы точно. Но инструменты должны быть точно. Мы их до ручки добить не успели, и списать их так быстро не могли… А может, и списали и кому-то продали по блату.

Леша открыл дверь балкона, выкинул бычок.

– Вот выучишь четыре аккорда – сможешь играть такую песню.

Леша взял у меня гитару, подстроил первую струну и запел:

Леша положил гитару на кровать.

– Что это за песня? – спросил я.

– Ну, ты меня удивляешь. Стыдно не знать «Машину времени». Как-то у вас с этим туго – и у тебя, и у Наташки. Я ей хочу записать кое-чего, а то слушает всякое говно – и ты вместе с ней. Группа номер один – это «Динамик». Потом – «Машина времени». Потом… Ну, «Примус» еще ничего… «Девочка сегодня в баре, девочке пятнадцать лет, рядом – худосочный парень, на двоих один билет…»

– А ты Сергея Новоселова знаешь? Он в сто пятидесятом доме живет, в том году школу закончил. Сейчас учится в Минске, в РТИ. Он «металл» всякий слушает…

– «Металл» – говно. Что «металл», что итальянцы – одно говно. А тебе что, «металл» нравится?

– Да нет, не очень.

Леша глянул на часы.

– Пусть бы Наташка что-нибудь пожрать приготовила. Что там есть в холодильнике, не знаешь?

Я не мог заснуть из-за жары – валялся на кровати, может, час или больше. Леша остался ночевать у нас. Свет в зале погас уже давно, но музыку они не выключали. Наверно, для того, чтоб я не слышал, что они делают. Как будто я и так не знал, зачем он оставался.