— Что это такое? — спросила я, когда мы прошли мимо одного из дрожащих, гудящих бугров.

— Биомасса. Побочный продукт поля ХМА Токомеир. Структура её клеток не поддаётся анализу, но этот органический суп похож на ткани гулей, не мёртвый, но и не совсем живой. Он будет смыт сразу, как только восстановится Ядро, — презрительно фыркнула кобыла.

— Я единственная, кто смотрит на это дело и думает «выглядит плохо, держись подальше»? — саркастически спросила я. Тем не менее, я должна была признать, что в этих закрученных шпилях была своего рода возвышенная красота. И если бы они не были так исполосованы, изгрызены, обожжены и продырявлены… Стоп. Вернёмся к делу. — Значит Горизонты должны сбросить тот лунный камень прямо на эту штуку? — спросила я, пока мы по внутренней спирали двигались к свету.

— Да. И в результате будет уничтожено всё, что дорого нам обеим, — ответила Когнитум. — С ЭП-1101, я смогу предотвратить это. И больше того, я смогу принять восстановление Ядра во всей его полноте. — От одного шпиля к другому, сопровождаясь вспышкой и треском, метнулась зелёная молния.

— Чего? — непонимающе переспросила я.

Снова появилась голограмма лунного камня и звёздного металла, и снова кристалл и слиток начали сближаться.

— Когда звёздный металл и лунный оказываются поблизости друг от друга, но высокоспециализированные магические поля предотвращают их реакцию, происходит нечто чудесное. — И я уже знала, что это за «чудесное» нечто. Перед моими глазами лунный камень прошёл в непосредственной близости от того расстояния, при котором запускалась реакция. На этот раз камень засветился, и я увидела, как белёсые духовные испарения всасываются в металл. Он начал расти… быстро. Куб стремительно расширился и превратился из небольшого слитка в сияющий небесный фургон. — Масса звёздного металла увеличивается в десять тысяч раз.

Я уставилась на кобылу.

— Ты с ума сошла. Ты хочешь поймать его?

— Конечно, — холодно ответила она. — Хорс разработал метод прямо перед самым концом, хотя он никогда не был способен создать щиты, которые бы подошли для перехвата. — Она улыбнулась и пожала плечами, будто это было нечто незначительное. — Том — так почему-то назвали тот снаряд из лунного камня — будет топливом для полного восстановления Ядра. Каждое здание. Каждая фабрика. Всё будет заменено неразрушимым звёздным металлом. Вполне достойное начало для возрождения Эквестрии, как по-твоему?

— Ты хочешь остановить Горизонты, — сказала я, всё ещё не до конца веря в это. — Почему тогда ты так одержима ЭП-1101?

— Траектория выстрела Троттенхеймера не подходит для перехвата, — спокойно ответила она. — На дисплее появилось Ядро, от центра которого поднимался конус. — Том должен спускаться в пределах десяти градусов от вертикальной оси Ядра, чтобы модифицированные ПРИЗМА-щиты могли его поймать. — в пределах конуса, спускаясь под крутым углом, побежала пунктирная линия и, когда она достигла дна, мгновенно появилось восстановленное Ядро. Изображение сбросилось. — Если же Горизонты отключатся на несколько часов раньше, или слишком поздно, как это, вероятно, и случится… — на этот раз пунктирная линия прошла под более пологим углом и пронзила землю вдоль реки. Вся картинка исчезла во взрыве, сменившись черепом и перекрещенными костями из дыма. — К тому же мне нужен полный контроль над субгармониками Токомеир, чтобы придавать звёздному металлу необходимые формы. В противном случае, даже если нам достаточно повезёт, чтобы перехватить снаряд, металл просто примет ту форму, которая была запрограммирована в Токомеир в последний раз.

— Разве это недостаточно безумно? Почему бы просто не остановить его? — в отчаянии спросила я.

— Остановить? Что ж, это, конечно же, было бы возможно. Даже просто, — задумчиво протянула Когнитум, постукивая по губам кончиком крыла. — К сожалению, это отбросит мои планы по спасению Эквестрии лет на двести. Маловероятно, что Ядро сможет восстановиться раньше, а без восстановления Токомеир, все эти фабрики будут лишены энергии. Нет, самым эффективным решением будет именно поймать этот снаряд.

— И тебя не волнуют все те жизни, которые могут быть потеряны, если ты промахнёшься? — выпалила я. Кобыла снова нахмурилась.

— А тебя не волнуют все те жизни, что пострадают во время междуцарствия? — возразила Когнитум. — Если это сработает, Пустошь уступит восстановленной Эквестрии на двести лет раньше. — Кобыла пожала плечами. — Они, прежде всего, должны быть благодарны, что я делаю это для них.

— Ты не Луна, — покачала я головой. — Ты можешь быть частью её разума, но ты… вещь! Копия. У тебя нет души. Ты скорее Найтмэр Мун, чем… чем… — Вот дерьмо… Она хмуро глядела на меня, а мой разум лихорадочно работал. Если Луна… Принцесса Луна… действительно была Найтмэр Мун, меня поразила догадка. Война с зебрами. Смерть. Бомбы. Даже это! Хуже того, это означало, что, либо я не должна ничего делать и, возможно, тем самым убить моих друзей и моего ребёнка, либо должна помочь величайшему монстру в истории Эквестрии.

Жестокий выбор…

— Нет души? — холодно переспросила она, тряхнув гривой. Мы миновали внутреннюю спираль и впереди разлилось то неистовое белое сияние. — Блекджек, я контролирую гораздо больше душ, чем ты можешь себе представить.

И в этот момент мы вошли в сияние, в пространство между спиралей, и оказались окружены метелью из кружащихся белых пылинок. Пылинки душ кружились в том же направлении, в каком заворачивался шпиль. Их было так много, что за ними сложно было что-либо разглядеть. Должно быть их здесь были миллионы. Десятки миллионов. Все пойманные в ловушку Токомеир.

— Как же ты можешь позволять им оставаться в ловушке? — мрачно спросила я.

— Передай мне ЭП-1101 и, возможно, я смогу свести на нет поле ХМА Токомеир, — вкрадчиво произнесла Когнитум. Взмахом крыла она указала на миллионы душ. — Всё это просто побочный эффект, из-за того, что аппарат плохо откалиброван и неэффективен. С восстановлением контроля, можно будет в два счёта сгладить излучаемые им арканомагические частоты.

Разрывание души было побочным эффектом?

— Ты думаешь, это всего лишь своего рода авария? — возразила я. — Эта штука — зло, Когнитум! Разве ты не видишь?