– Давай сходим к полковнику?

– Давай, - согласилась Вальтро.

Полковник как будто ждал их, что так и было на самом деле. Он наблюдал за их купанием в бинокль и, увидев их, идущими к его дому, принял меры - стол на балконе был уже накрыт для чая на троих, когда девушки вошли в дом.

– Вам так просто не отделаться, - сказала Юлия, - вы вчера зацепили нас своей историей, мы требуем продолжения с объяснением.

– Меня постигла судьба Шехерезады?
– полковник вопросительно поднял брови, разливая чай.

– Вы уже пережили одну ночь, - усмехнулась Вальтро.

– И мне выпало счастье войти в это утро, перевернув страницу "Декамерона",- подвел итог полковник.
– Ладно. Но чтобы вникнуть в суть дела, нам придется забыть про чудеса Востока. Потому что истина отмеряется нам нашей мерой, если индийский мудрец пожелает открыть рот в вашем присутствии, вы услышите бред сумасшедшего, - полковник откинулся на спинку кресла с чашкой чаю в руках.
– Вы попадаете в Индию, как бацилла в организм, и с такими же последствиями для вашего понимания. Я болтался там достаточно долго и не нашел ничего, кроме грязи, нищеты и наркоты. Но, вернувшись домой, я нашел в Лондоне ученого брахмана и поговорил с ним, - полковник усмехнулся.
– Все ученые индусы в Британии - это воры, торгующие индийской мудростью, равно как и британцы, расфасовавшие ее по полкам Библиотеки Британского Музея, как по прилавкам супермаркета. Парадокс состоит в том, что, не будучи украденной, расфасованной, пастеризованной и снабженной ярлыками, эта мудрость не усваивается нашими европейскими мозгами и сворачивает мозги тем, кто пытается употреблять ее в натуральном виде. Я заплатил лондонскому брахману 50 фунтов за вырезку из священной коровы, и он рассказал мне о Сети Индры.
– Полковник замолчал, намазывая на галету клубничный джем.

– Он дал вам объяснение?
– нетерпеливо спросила Юлия.

– А вот сейчас мы посмотрим, как вы сможете увязать мое приключение с его рассказом, - сказал полковник.
– Вся Вселенная уловлена в Сеть Индры, вертикальные нити которой, - это время, а горизонтальные, - пространство. В каждом узле Сети находится алмазная бусина одиночного существования. Поверхность каждой бусины отражает каждую другую бусину всей Сети и каждое отражение каждого отражения каждой другой бусины в каждой отдельной бусине, повторяющиеся до бесконечности.
– Полковник поднял брови и посмотрел сначала на Юлию, потом на Вальтро.

– А как вы сами это увязали?
– спросила Юлия.

– С приключением - никак, - усмехнулся полковник, - но я вспомнил время, когда протирал штаны в пространстве университетских аудиторий и увязал эту Сеть с физико-математической моделью, сформулированной Нильсом Бором еще в 1928-м году и известной в физике, как "Копенгагенская Интерпретация". Эта модель интерпретирует физико-математические процессы, как описывающие субъективные процессы, необходимые для описания объективной реальности. Другими словами, она отменяет объективную реальность, как несуществующую вне наблюдателя.

– Ничего себе, - сказала Вальтро.

– Это не самое смешное, - усмехнулся полковник, - с учетом или без учета этой модели, в 1935-м году появилась теоретическая модель Эйнштейна-Розена-Подольского, известная, как ЭРП или ПКН, - Принцип Квантовой Неразделимости, согласно которому каждая частица в любой точке пространства оказывает влияние на все остальные частицы, то есть находится с ними в мгновенном взаимодействии. Другими словами, все и всегда находится в здесь и сейчас, в данном и неизменном виде.

– Где?
– спросила Юлия.

– Учитывая октавный характер периодической системы элементов, которую вы учили в школе, - сказал полковник, - и октавную классификацию кварков, которую мне таки вдолбили в университете, я бы сравнил Вселенную с шахматной доской, размером 8 на 8, где все ходы пребывают в потенциальности.

– И кто играет в эти игры?
– спросила Юлия.

– Как говаривал старина Эйнштейн, - усмехнулся полковник, - "Господь Бог не играет в кости". Но могу сообщить, что Нобелевский лауреат Вернер Гейзенберг сформулировал физико-математическую модель Вселенной, как результата человеческо-квантового взаимодействия. В соответствии с этой моделью, до проведения измерений человеком квантовые явления существуют потенциально, а после проведения таких измерений - реально. Гейзенберг утверждал, что "странность" - это характеристика потенциальности, там время течет в обратном направлении, и там не применим ни один из обычных законов физики. А в 1964-м году появилась, подтвержденная серией экспериментов так называемая "теорема Белла", из которой следует, что пространство и время не имеют существования, отдельного от наших органов чувств. Ну, не смешно ли это?

– Что в этом смешного?
– удивилась Вальтро.

– То, что, располагая такой суммой фактов уже более полувека и молясь на Эйнштейна, Гейзенберга, Белла и Нильса Бора, люди продолжают верить в нерушимую, "отдельную" реальность. Это очень по-христиански - молиться на Христа с его заповедями и жить так, как будто этих заповедей не существует. Эти люди живут в мире снов и средневекового мракобесия и при этом третируют опыт, вроде моего, как "психоз обдолбавшегося болвана".

– Но как вы сами объясняете этот опыт?
– спросила Юлия.

– Никак, - полковник пожал плечами, - я не так умен, как Эйнштейн, Гейзенберг, Белл и Бор. Я постарался, как смог, увязать этот опыт с Сетью Индры, которая очень напоминает мне квантовую физику, вот и все. Я вполне допускаю, что вы умнее меня и сможете лучше воспользоваться знаниями, которые у вас не было возможности получить. С этой целью могу сообщить вам, что существует математическая модель Уилера, Эверетта и Грэхема, из которой следует, что более десяти в сотой степени вселенных существуют одновременно в разных измерениях, но в одном месте, другими словами, все, что может произойти, действительно происходит сразу, везде, но с некоторыми флуктуациями, каждая из которых влияет на все остальные.