Или же, возможно, все сложилось так по воле Творца, и эти линии должны были пересечься в одной точке именно сейчас?

Обернувшись к ожидающему его указаний визитеру, цесаревич в который раз за эти долгие четыре месяца испытал гнетущее чувство вины, особо усиливающееся при взгляде в зеленые глаза, смотрящие на него с таким доверием и теплом. В то время как он держал наготове нож в спину. И никакие благие побуждения не могли оправдать его перед собой.

Вкратце он изложил то, что удалось узнать из беседы с баронессой Аракчеевой, после чего отдал приказ посетить Бежецкое имение, взяв с собой тех же жандармов, что сопровождали Ягужинского ранее. Вполне возможно, что они ничего не обнаружат, но лучше позаботиться о положительном исходе заранее. Вряд ли князь Трубецкой прячется в одиночестве, а значит, с ним будет не так просто справиться.

Когда дверь закрылась, оставляя Николая в тишине опустевшего кабинета, он упал в стоящее рядом с камином кресло и невидящим взглядом вперился в гипсовый барельеф. Короткий разговор, со стороны бы показавшийся формальностью, потребовал стойкости, которая утекала капля за каплей. В глазах собеседника цесаревич видел тщательно подавляемое желание задать вопрос, который ему был сейчас не положен. Не там, где уши есть у каждой паркетной доски. Не там, где невозможно сохранить что-либо в тайне.

А проклятое чувство отвращения к самому себе продолжало раздирать ядовитыми когтями грудь.

***

Катерине хотелось знать, может ли однажды давняя тема разговоров наскучить. Сплетницы, по кругу обсуждающие ее отношения с Наследником Престола, похоже, не знали усталости и вообще не имели ничего более интересного. Если бы она умела, она бы уже давно подбросила им что-нибудь новое, потому как уже могла наизусть пересказать все, о чем они говорили. Последние несколько дней фрейлины кидали на нее неоднозначные насмешливые взгляды и уже даже не стеснялись перемывать ей косточки, сидя у государыни. Баронесса фон Вассерман покинула этот змеиный клубок, а оставленная ей в качестве прощального подарка фраза о посещении Катериной спальни цесаревича еще жила и здравствовала в женском обществе, охочем до чужих тайн.

Единственное, чего она сейчас просила при каждой молитве – чтобы до Императрицы эти слухи не дошли. Сомнений в том, что та сумеет отличить правду от вымысла, не было, но это мало что изменит. Мария Александровна одарила ее невероятным доверием, и даже оказаться вовлеченной в грязные сплетни подобного рода уже означало безжалостно растоптать этот высочайший дар.

Объявившийся в будуаре государыни слуга, попросивший Катерину следовать за ним, вызвал недоумение с ее стороны и породил насмешливые шепотки за ее спиной: не требовалось особого ума, чтобы догадаться, кому тот принадлежал.

Какая бы причина ни потребовала ее незамедлительной отлучки, стоило сделать это менее… громко.

– Ваше Высочество, Вы действуете крайне неосмотрительно, – не удержалась от укора Катерина, входя в кабинет. В ее голосе не было ни капли шутки, однако легкость, с которой она это произнесла, растворилась, стоило ей увидеть, в каком подавленном настроении пребывал цесаревич. Пусть лицо его и посветлело, стоило ей приблизиться. То, что он был не в духе, от нее не укрылось.

– У меня есть приятные новости для Вас, – он старался произнести это с улыбкой, но из синих глаз не пропала усталость, а морщинка на лбу так и не разгладилась.

– Только выглядите Вы так, словно хотите вынести мне смертный приговор.

– Не Вам, – Николай оставил кресло, в котором провел последний час, что был отведен на аудиенции, и сделал шаг по направлению к Катерине, так и не сдвинувшейся с места – она замерла у закрытых дверей, по всей видимости, надеясь, что беседа будет недолгой. – Вы помните историю о своей тетушке? Ольге?

Княжна нахмурилась, медленным кивком подтверждая – да, в общих чертах то, что поведал ей Остроженский, сохранилось где-то в подсознании. Просто как еще одна семейная трагедия. Как причина ненависти старого князя к царской семье.

– Вам что-то удалось узнать?

Она внимательно вглядывалась в его мрачное лицо, пытаясь прочесть на нем хоть что-нибудь, кроме желания избавиться от какой-то тяжелой ноши. Отчего-то она сомневалась, что дело именно в давно забытой истории.

– Не только. Эта женщина найдена и заключена под стражу.

Катерина невольно ахнула, делая несколько шагов вперед.

– Она жива?

– И даже не приходится Вам тетушкой.

Этого, пожалуй, стоило ожидать. Все то, что рассказывал ей Остроженский, вообще едва ли было правдой в том смысле, в каком он это преподносил. И все же, если «Ольга» не имела кровного родства с их семьей, к чему был тот рассказ? Просто показать Катерине, как безжалостны могут быть члены правящей династии? Но это она знала и без наглядных примеров: даже дочери одного из титулованных старейших княжеских родов было бы глупо лелеять хоть каплю надежды на счастливое будущее с лицом императорской крови.

– Она… Вы допрашивали ее?

И без уточнений было понятно, что именно она хотела знать. Николай кивнул.

– Она рассказала все. Абсолютно.

С минуту Катерина молча смотрела на него, а после одними губами прошелестела: «Спасибо». Слово эхом пронеслось по всему телу, вызывая болезненный спазм где-то в сердце. И решимость, которая пронзила еще в момент, когда за последним посетителем закрывалась дверь, словно разъяренная река сорвала плотину стойкости. Заставляя отбросить клеймо Наследника Престола, пусть и всего на минуту.