Король выпил и задумался. Он хотел мира в своей стране.

— Нет, я не думаю, что все это имеет значение, — решил он. — В смутное время планы строили все, но теперь вновь воцарился мир, и я не понимаю, что за радость Сиферту и Моркару поддерживать мятежника. А кроме того, я объявил о помиловании. Так что не будем ворошить прошлое.

И снова он надеялся, что Эадрик возразит ему.

— Ты забыл Альфельма? — спросил Эадрик. — Того, кто со своим братом вынашивал те же планы почти десять лет назад. В тот раз ты их опередил. А сын короля Свейна, Кнут, взял его дочь себе в наложницы.

Да, король помнил об этом. Он позволил тогда Эадрику убить мятежников.

— Сиферт и Моркар из того же рода, — продолжал Эадрик. — И они потомки эльдормена Мерсии, который силой оружия ворвался в Уэссекс, чтобы увезти тело твоего брата Эдварда, с которым ты впоследствии так намучался и который стал святым!

У короля Этельреда потемнело в глазах. Он вновь видел перед собой убитого брата, вспомнил все ночные кошмары и бесчестье, которые ему пришлось вытерпеть из-за этого убийства. «Дом Мерсии» составлял одно неразрывное целое с его нечистой совестью, и с оппозицией, противящейся его восхождению на престол. Правда ли это, что снова их род сеет раздор внутри королевской семьи, пытаясь восстановить одного брата против другого, — нет, не только это: сына против отца?

Вдруг все встало на свои места. Он видел теперь так же, как и Эадрик. Он знал теперь, почему Эдмунд уехал из Лондона во время последней осады короля Свейна…

— Их надо остановить любыми средствами, — решил король.

— На этот раз ты должен перевернуть каждый камень, — сказал Эадрик. — Мы раз и навсегда раздавим этот род и сокрушим его власть. Иначе тебе вновь придется уступить им.

Король кивнул и пристально посмотрел на танов. Так вот какова награда за то, что он по своей мягкости сделал их своими приближенными, был миролюбив там, где следовало прибегнуть к мечу…

— Что делаешь, делай скорее, — пробормотал он. Он узнал цитату, но не обратил внимания на ее происхождение: так сказал Иисус Иуде в ночь, когда он был предан.

Эадрик встал и вышел. Король последовал за ним: он отправился спать, ибо не хотел присутствовать при том, что должно было произойти.

А Эадрик Стреона вскоре вернулся. Он приблизился к тем двоим и заулыбался:

— Король ушел к себе, и мы здесь больше не нужны. Окажите же мне честь выпить в моей комнате, прежде чем вы сами отправитесь спать. Кроме того, я могу кое о чем рассказать вам.

Сиферт взглянул на Моркара и поджал губы. Затем он посмотрел на Эадрика.

— Твое вино, Эадрик, нельзя пить, вот в чем дело. Многие умерли от него, как мы слышали. С твоего позволения, мы возьмем с собой свои кубки.

— Черт побери, — засмеялся Моркар, — это же королевский зять, и у него теперь дорогое вино. Хотел бы я услышать, что нам поведает Эадрик. В его словах не всегда правда, но даже если это будут сплетни, то неплохо оказаться среди первых, кто их узнает.

— Я только возьму с собой меч, — сказал Сиферт, по-прежнему оставаясь серьезным.

Эадрик воспринял перебранку спокойно и пообещал им выполнить все, что они пожелают.

В ту ночь Сиферт и Моркар были убиты.

Король Этельред немедленно конфисковал все владения убитых в пользу короны. А владений было немало: они были рассеяны в Йорке, Донкастере, Линкольншире, Вустершире, Шропшире и других землях.

Жену Сиферта звали Эальдгит. Король отослал ее в Мальмсбери; там она должна была содержаться под стражей. Другие родственники убитых тоже были посажены под домашний арест или просто задержаны. Воины короля разыскивали и юную Альфиву, которая, как говорили, была наложницей датского Кнута. Но схватить ее не удалось.

Когда Эдмунд Железнобокий узнал о случившемся, он мгновенно кинулся в Мальмсбери. Там он освободил Эальдгит, вдову убитого друга. Затем посватался к ней, получил согласие и сразу же взял ее в жены, не дожидаясь истечения года траура.

Не было никаких сомнений во враждебности его действий по отношению к королю-отцу. Этельред проклял своего сына, но и это не повлияло: Эдмунд оставил у себя Эальдгит, и она уже ждала от него ребенка.

Вместе с женой Эдмунд поехал домой, в Линкольншир, и позаботился о наследстве, оставшемся после Сиферта и Моркара, — том наследстве, которое король Этельред конфисковал в пользу короны.

И вскоре все земли вокруг Линкольна славили герцога Эдмунда как своего законного господина.

Королевская семья раскололась именно так, как не желал этого король, пытаясь помешать этому по совету Эадрика Стреоны…

Возможно, страна оказалась бы ввергнутой в междоусобицу между королем и его сыном, если бы в Англию не возвратился Кнут Датский. Он вновь объявился в начале сентября. Флот его насчитывал двести кораблей.

— Это никогда не кончится, — стонала Эмма. — я хочу умереть вслед за королем. Лучше отправиться в могилу, чем снова сидеть в осаждаемом Лондоне.