— Да, — сказал Массилья и усадил Фиону обратно на стул, с которого она только что вскочила. — Успокойся, Хейрик — настоящее сокровище. Образованные секретари так просто на деревьях не растут.

Шартрез хотел возразить.

— Я уже выиграл гораздо больше, и это не имеет отношения к мальчику.

Бланш поспешила вмешаться. Она предложила списать все долги Массилья. Если он устал и не может продолжать игру, пусть отдаст секретаря — и все в порядке. Графиня Фиона расстроилась и сказала, что такой низкой темы как продажа секретаря, она обсуждать не собирается. Массилья говорил, что граф Коусен прав, и он поставит Хейрика на последнюю карту и отыграет весь свой проигрыш.

— Дай-ка я посмотрю, сколько там у меня набежало.

Я показал табличку, на которой записывал. Цифры плыли у него перед глазами, он никак не мог сосчитать их.

— Ну-у, — пробурчал он. — Да-а-а. Конечно, многовато, — и бросил табличку Шартрезу. — Считай сам.

Шартрез тоже отказался и передал табличку мне. Граф Массилья потянулся к бокалу с костями, но его поспешно схватила Бланш.

— А ну-ка, теперь я поиграю с этими костяшками.

Она потрясла кубок, передала его Массилья. Он бросил кости и выиграл сначала шесть, потом пять.

— Ха, — засиял граф, решив, что фортуна повернулась к нему.

Бланш снова собрала кости, потрясла их и передала кубок мужу. Он бросил, и ему выпали две шестерки. Массилья не мог поверить своим глазам. Он поднял руку и заорал:

— Пора прекратить! Здесь какое-то надувательство. Вам подыгрывают бесы. Это ведьмачество, колдовство!

Он с ненавистью посмотрел на графиню Бланш. Шартрез схватился за то место, где у него обыкновенно находился меч. Фиона встала между ними, просила прощения, говорила, что граф пьян, что всем пора отдохнуть. Ночная игра закончилась. Все разошлись. Прежде чем покинуть игральный зал, графиня Бланш, проходя мимо, ущипнула меня и заметила:

— Мне необходимо было вмешаться, а то мой старичок не выиграл бы тебя…

Так я попал в Шартрез. Всего этого я, конечно, не стал рассказывать Ролло. Он продолжал интересоваться, почему я не принял крещение. Я начал путаться, но неожиданно меня осенило.

— В Шартрезе я увидел вещий сон. Мне снилось, будто я принимаю крещение вместе с великими хёвдингами норманнов. Трудно передать, каким прекрасным был этот сон. И я понял, что в Шартрезе ни за что не буду креститься.

— Я сначала думал, что ты родился в Шартрезе, если так хорошо знаешь окрестности, — сказал Ролло. — Но твой сон заставил меня призадуматься. Я тоже однажды видел пророческий сон.

Я патетически поднял руки к небу.

— Спроси Герло, спроси Крахе, спроси всех, с кем я встречался, я им всем рассказывал про свой восхитительный сон.

Я почувствовал, что выбрал верный путь. Герло, который сидел и молчал, вдруг встал и заговорил:

— Надо взвесить две вещи: сначала мы ошибочно приняли Хейрика за разведчика из Шартреза. Я подумал, что он стремился попасть к нам в плен и для этого использовал христианскую реликвию. Но на горе он придумал такой замечательный план, без которого мы не спаслись бы и не сидели бы сейчас здесь. И я решил: перед нами стоит воин и герой. Больший герой, чем кто-либо из здесь присутствующих, и он должен занять среди нас достойное место.

— Он пройдет испытание, прежде чем я позволю ему спокойно гулять по лагерю. Рауль! — закричал Ролло. Показался какой-то темноволосый человек. — Проверь, знает ли он латынь.

Рауль посмотрел на меня с ужасом. Я подал ему руку и обратился к нему на том языке, на котором мы, кюре и монахи, разговаривали между собой.

— Ну и дьявол он, ни во что не верующий, твой хёвдинг, — сказал я.

— Да он, слава Богу, не мой хёвдинг, — ответил Рауль. — Я секретарь епископа Франко из Руана. Ролло просто иногда берет меня с собой.

— Знаешь, мне кажется, ты должен сказать, что я знаю латынь и не вру. Мне приятно познакомиться с тобой, меня зовут Хейрик.

— Я рад за тебя поручиться. Нам вместе будет неплохо. Я устаю все время говорить по-датски. — Рауль повернулся к Ролло. — Да, он говорит по-латыни так же хорошо, как и я. Тебе, Ролло, повезло, теперь у тебя будет человек, который отлично понимает и датский, и латынь. Сейчас я выясню, каков у Хейрика французский. Впрочем, он у вас уже сошел за француза или как?

Все засмеялись, Ролло тоже. Мы с Раулем быстренько перекинулись парой-другой французских фраз. Никто ничего не понимал. Рауль сказал Ролло:

— Мне неловко, но Хейрик болтает по-французски лучше меня и так хорошо, будто здесь родился. Он свободно владеет языком, но говорит на прованском диалекте.

Ролло так крепко пожал мне руку, что она после этого болела целый день.

— Извини за подозрительность. Ты же знаешь, каково нам сейчас в этой стране. Будешь моим секретарем. Пойдем. Многое надо обсудить.