— Нет. Расскажи!

— Ему накрывают столик возле вкопанных в землю колов, на верхушках которых мучаются люди, приговоренные Цепешом к смерти. Среди них даже младенцы попадаются. Во время еды Влад Цепеш следит, чтобы те, кто с ним обедает, разделяли его наслаждение. Того, кто поморщится или зажмет от неприятного запаха нос, избавляют от запаха, сажая на самый высокий кол.

— Какой ужас! — содрогнулась Юлька. — Так может поступать только душевнобольной человек.

— От матери то же самое слышал, — согласился Богдан. — Цепеш повредил ум в плену у турок. Когда сидел у них в тюрьме, то развлекался, отлавливая и сажая на кол крыс.

— Несчастные жители Валахии! — грустно сказала Юлька.

— Такая наша судьба! — вздохнул Богдан. — Кто сильнее, тот и прав.

Поднявшись на пригорок, Юлька увидела разбросанные в долине домики с площадью посередине и высившийся на скале замок Бран.

— Какой величественный замок! — воскликнула Юлька.

— Мой прапрадед был в числе его строителей, — похвастался Богдан. — Замок имеет 4 этажа, соединенные лестницей. Залы и коридоры замка составляют лабиринт: он настолько запутанный, что в нем можно заблудиться. Во внутреннем дворике выкопан глубокий колодец: вода в нем чистая и холодная. Хорошо, что кухня расположена на первом этаже, иначе замаялись бы, таская воду.

Между тем колонна кучевых облаков продвинулась вперед. Небо потемнело. Схваченное в плен солнце пыталось вырваться, просовывая голову в проемы между тучами, и малодушно пряталось обратно. Внезапно, словно открыли небесный люк, хлынул дождь. Он лил, заполняя собой пустоты, превращая ямы в лужи, а твердую, сухую землю в грязь. Попытка ребят спрятаться под липой оказалась неудачной: поднявшийся ветер обрушился на них, стегая по телу тонкими водяными плетьми.

— Там домик! — крикнула Юлька, показывая на избушку, примостившуюся на краю пшеничного поля.

Богдан нерешительно замялся, потом, после очередного дождевого удара, махнул рукой:

— Побежали!

Скользя по грязи, ребята бросились к избушке. На крики и стук никто не отозвался и Богдан, толкнув оказавшуюся открытой дверь, вошел в избу.

Сидевший на лавке бородатый мужик угрюмо посмотрел на ребят:

— Что надо?

— Разрешите дождь переждать, — широко улыбаясь, попросила Юлька.

— Ладно, — не ответив на Юлькину улыбку, отвернулся мужик.

Присев вслед за Богданом на табурет, Юлька обратила внимание, что, кроме мужика, в избе находится женщина. Сидя у окна, она уныло глядела на барабанившие по бычьему пузырю дождевые капли. В помещении было чисто, все вещи лежали на своих местах, но Юлька почувствовала царившую в избе тоску. Словно отвечая на невысказанный Юлькин вопрос, мужик, обернувшись к женщине, произнес:

— Как с Радой хорошо жили! Да, лентяйка она, шить не умела, но запоет: куда там соловью! А смеялась как: словно колокольчики звенели! Ты, Дарена, рукодельница, каких поискать, но не мила ты мне, хоть тресни!

Согнувшаяся от этих слов женщина глухо сказала:

— Я чем виновата, Михай? Я за другого замуж собиралась. Сам знаешь: господская воля! Попробуй князю возразить!

— Да, конечно! — тоскливо протянул мужик.

Об залегшее в избе молчание, казалось, можно было споткнуться.

— Пойдем отсюда! — не выдержав гнетущей атмосферы, шепнула Юлька Богдану. Поклонившись хозяевам, — никто на поклон не ответил, — ребята вышли из избы.

Дождь стихал. Вдохнув свежий воздух, Юлька, морщась от попадающих в лицо капель, спросила Богдана:

— Что здесь произошло?

— В позапрошлую неделю Цепеш, проезжая мимо, увидел, что у работавшего в поле Михая рваная рубашка. «Почему такой вид? — Да жена никак не зашьет. — Ленивая, значит. Отрубить руки и на кол!». Михай в ногах у Цепеша ползал, просил жену простить, да где там! А Михаю, чтоб рубашки латать, новую жену привезли.

— Благотворительность по-княжески! — констатировала Юлька. — Веселенькая история!

— Обхохочешься! — сумрачно подтвердил Богдан, выравнивая путь по направлению к поселку.

Внезапно у Юльки мелькнула мысль, от которой она поежилась: не являлись ли Юлькины действия по насильственному навязыванию своих представлений о добре другим людям — как в поселке очередников за счастьем — благодеяниями, подобные княжеским? Ведь Цепеш уверен, что осчастливил крестьянина.

В мыслях об этом Юлька не заметила, как подошли к поселку. Дождь закончился. По улицам поселка торопились на работу озабоченные, молчаливые люди. Юлька обратила внимание, что никто из жителей поселка не смеялся.

Двигаясь вслед за Богданом, Юлька вышла к колодцу, на срубе которого — Юлька не поверила своим глазам, — висела на гвоздике сделанная из золота чаша для питья.

— Чаша действительно золотая? — неуверенно спросила Юлька.

— Где? — обернулся Богдан. — А, эта… Конечно, золотая.

— Но воры…

— Нет у нас воров: Цепеш в первые дни правления посадил на кол всех, кто хоть однажды попадался на краже. По его приказу Штефан создал сеть осведомителей, и похищенное находят в тот же день.