— Ты что? — вот теперь мама рассердилась. — Немедленно отнеси в ванную!

Решив не искушать судьбу, Родя схватил тряпку, швырнул в миску с грязным бельем, а затем, расставив руки в стороны, кукарекнул и ощипанным, но непобежденным петушком поскакал в детскую.

Пожарив яичницу, мама все-таки накормила Родиона и позавидовавшую ему Полину, принципиально потребовавшую такую же порцию, как у брата, но проглотившую лишь маленький кусочек, — и маме пришлось вновь звать на помощь прожорливого папу.

Поставив будущий суп на газовую плиту, мама, проинструктировав оставшегося на хозяйстве папу, что и в какой последовательности бросать в кипяток, начала собираться в музыкальную школу на концерт, решив захватить с собой Полину: мастеривший вместе с папой самолетики Родион предпочел остаться дома.

В это недавно построенное здание музыкальной школы Полю привели впервые. В отличие от прежнего, маленького, где Поля изучила все закоулки, новое школьное помещение поражало высотой потолка и обширностью актового зала, легко вмещавшего два Полиных детских садика.

Мама, озабоченная и взволнованная — она должна была аккомпанировать хору, — то и дело куда-то исчезала, поручая Полю заботам полузнакомых теть.

Концерт считался очень ответственным — на нем присутствовало возглавляемое собственными женами местное правительство, — поэтому его участники суетились больше обычного.

Прозвенел звонок, призывая зрителей разместиться в креслах. Поля оказалась вместе с мамой в пятом ряду и, схватив ее за руку, завертела головой по сторонам. Неожиданно ее внимание — и не только ее — привлекли сценические подмостки, на которые выскочила маленькая, плюгавенькая собачонка. Пробежавшись по сцене, собачонка вернулась к ее середине и закрутила носом, вынюхивая чьи-то следы.

— Это Жужа Галины Александровны! — воскликнула мама. — А где, интересно, Галина?

Этот вопрос задавали многие и в первую очередь — собравшийся объявить о начале концерта директор школы, не подозревавший, что в это время Галина Александровна, пробравшись в его кабинет, украшает личную жизнь телефонными разговорами.

Позавидовав успеху конкурента, на сцену выскочил конферансье и попытался прогнать Жужу в зал. Заметавшись по освещенному прожекторами пространству и явно боясь его покинуть, собачка, увернувшись от пинка конферансье, шмыгнула за ножку рояля, оперлась хвостом о пол и обречение завыла.

Наблюдавшие забавное происшествие зрители уже давно шептались и пересмеивались: сейчас в зале раздался громкий хохот. Услышав эти страшные, летящие из темноты звуки, Жужа подняла голову и завыла еще громче; ей в унисон заплакала пожалевшая собачку Полина. И в этот критический момент на сцену ворвалась найденная и призванная к исполнению хозяйских обязанностей Галина Александровна: подхватив счастливую Жужу на руки, она унесла ее прочь от человеческой черствости и безнадежного собачьего одиночества.

Начался концерт. Успокоившись за Жужину судьбу, Поля послушала Листа, Чайковского, Шопена и, заскучав, занялась подсчитыванием пальцев на своих руках, которых почему-то получалось то семь, то одиннадцать.

Поняв, что в этом деле ясности добиться трудно, Поля запрыгала в кресле, воображая себя цирковой наездницей.

— Перестань! — одернула ее мама. — Побудь пока с тетей Заремой, а мне на сцену пора.

Поля, считавшая, что опека над ней важнее концерта, попробовала помешать маминому уходу и согласилась отпустить ее платье лишь после обещания вернуться очень быстро.

Хор принялся петь разные песни, а мама, сидя за фортепиано на краю сцены, усердно ему аккомпанировала. Длилось это долго и Поля, убрав взгляд от маминой спины, решила посозерцать зал — и обнаружила вокруг множество придавленных музыкальным шумом незнакомых людей, показавшимися ей, как во вчерашнем телевизионном кинофильме, вылезающими из гробов мертвецами. Всхлипнув от ужаса, Поля выскочила из своего ряда и побежала по ступенчатому проходу к маме; достигнув сцены, ухватилась руками за ее край и попыталась вскарабкаться наверх, а когда это не удалось, заревела и, в отчаянном броске дотянувшись до маминой ноги, вцепилась в ее туфлю.

Хор гремел «Коль славен!» Архангельского и мама в общем шуме обнаружила Полино явление народу лишь тогда, когда почувствовала, что кто-то старается сдернуть ее со сцены. Ахнув от неожиданности, мама задергала ногой, пытаясь освободиться из плена, но Полина бульдожьей хваткой тянула ее к себе. То и дело сбиваясь с ритма, мама судорожно била по клавишам, со страхом ощущая, как ее тело, повинуясь Полиным усилиям, медленно съезжает со стула и готовится, пролетев по воздуху, шмякнуться в партер. Набрав в грудь воздуха, мама брыкнулась взбесившимся мустангом — и с облегчением осознала, что ее нога, оставив туфлю Полине, возвращается в исходное положение. Усевшись поудобнее, мама обрадовалась еще больше, увидев Полю в надежных руках прибежавших на выручку коллег. Конечно, вид пианистки в роскошном вечернем платье и с одной туфлей на нижних конечностях не вполне соответствовал классическим канонам и кое-кто из зрительниц заговорил о нездоровом влиянии докатившегося до Белогорска сюрреализма, но в целом выступление хора было отмечено как удачное, а мужская половина даже поаплодировала снявшей вторую туфлю маме за изящество линии и благородство форм обтянутых колготками ног.