Поправив одежду и прически, родители долго объясняли Полине неправоту ее действий, после чего, купив дочке в качестве компенсации за пережитые опасности плитку шоколада, занялись исследованием магазинов.

Через несколько часов те из тети Вериных соседей, кто мечтал хоть одним глазом увидеть виновников утреннего переполоха, могли лицезреть торжественное возвращение семьи из товарно-продуктовой экспедиции: впереди вышагивала, дожевывая вторую плитку шоколада и прижимая к груди кулек с конфетами, очень довольная путешествием Полина, за ней, озабоченная предстоящим приготовлением обеда, тащила сумку с продуктами мама, а позади трехгорбым верблюдом нес на своей хилой спине палас, циновки и еще какие-то тряпки несчастный папа.

Время до вечера протекло в благодушной обстановке. Мама и тетя Вера, сидя на лавочке, обменивались новостями и мнениями, Поля залезла на шелковицу, заставив папу бродить, подобно ученому коту, вокруг дерева и оберегать насыщающийся калориями Полин организм от злых разбойников.

Потом Поля и папа, прислонившись к забору, считали пролетающие самолеты, — и выяснилось, что в Полином небе их пролетело в два раза больше, так как Полина, в отличие от недогадливого папы, считала не только те, что видела, но и те, которые слышала.

Посмотрев по телевизору «Спокойной ночи, малыши!», Поля помогла Мурке уложить спать котят, после чего, сняв платьице, начала умащиваться на той части кровати, где ночевал папа. «Ты почему на моем месте разлеглась?!» — возмутился папа. «Какой ты, папочка, трусишка! — рассердилась Полина. — Всегда возле мамы норовишь устроиться! Большой уже, пора и отдельно спать научиться. А я маленькая, меня царь Кощей украсть может».

Попробовавший ссылаться на то, что на Полином диванчике ему некуда положить ноги, папа был мгновенно усмирен поддержавшей Полины претензии мамой, сообщившей, что ей не хочется по ночам вскакивать и сбивать ведра с водой, и что папины ноги, если нельзя их хранить отдельно, вполне можно положить на подоконник или привязать к стулу.

Утром, разбудив спавшего на полу папу, семья отправилась помогать тете Вере снимать черешни. Наполнив свой вместительный живот и крохотное ведрышко черешнями, Поля потихоньку перекочевала к дому, где занялась таким интересным делом, как обучение Мурки и ее котят тем пяти буквам, которые знала сама учительница. Мурка и особенно котята противились процессу просвещения, предпочитая прозябать в невежестве, поэтому для улучшения показателей успеваемости Поле пришлось применять прутик, что склонило хвостатых учеников к побегу на крышу, откуда они спустились лишь после того, как Поля согласилась передать в их собственность приготовленные тетей Верой к обеду котлеты. Позже это дало возможность Полине единственной правильно ответить на тетин Верин вопрос: «Куда делись котлеты?», хотя она и споткнулась на его второй части: «Что мы будем кушать?», и отвечать на него пришлось маме, срочно пославшей гонца, то есть папу, в магазин за продуктами, в то время как сытая Мурка, избавленная на некоторый срок от житейских хлопот, повела котят в огород принимать солнечные ванны.

После запоздавшего, но все-таки состоявшегося обеда семья поехала в магазин «Обувь». Считавшая себя опытной путешественницей Полина свысока поглядывала на окружающих; с самоуверенным видом она вошла в первый попавшийся на их пути универмаг и устремилась к самому серьезному отделу: «Игрушки». Чутье не обмануло Полину: ассортимент красовавшихся на полках игрушек был гораздо разнообразнее, чем в Белогорске.

— Мама! — закричала Полина, показывая на огромную пластмассовую блондинку. — Я хочу вон ту куклу!

— А я хочу в Париж! — отрезала сердитая с утра мама. — Нам деньги на более важные вещи нужны.

— А помнишь, ты мне обещала еще одну куклу купить? — предъявила счет Полина. — Зимой обещала, когда я манную кашу кушать не хотела.

Действительно, что-то такое было или могло быть, — и мама, кляня свой длинный язык, начала жалобно объяснять Полине семейные неувязки с деньгами.

— Обещания важнее, чем деньги, — отвергла мамины оправдания Полина. — Сама так говорила. Я тогда манную кашу всю съела, а ты… Вот такая ты, мамочка!

И Поля приготовилась заплакать, чувствуя, что это тот самый заключительный аккорд, который превратит блондинку в Полину собственность. Но мир наш жалок и несправедлив, и мечты разбиваются о грубую действительность — в данном случае в образе подошедшего папы, сурово осудившем Полину попытку вымогательства и соблазнившем маму неслыханными чудесами в отделе «Парфюмерия».

Принципиально не пойдя в какие-то «Парфюмерии», Поля замерла возле пустого прилавка, с вожделением разглядывая такую близкую и одновременно такую далекую блондинистую красавицу.

— Тетенька! — не найдя другого решения, обратилась она к продавцу. — Хотите, я вам свои стихи почитаю?

— Прочитай, — удивленная неожиданным предложением, разрешила продавец.

Приняв выразительную позу, Поля продекламировала:

По двору идет индюк:

Маме он несет сундук.

А навстречу курочка,

Беленькая дурочка.

Говорит им вдруг козел:

— Кто из вас помоет пол?

— Я! — сказала курочка,