— Имя халифа Омар ибн-Хаттаба почитаемо во всем мусульманском мире, и не тебе, дерзкая, хулить слугу Аллаха! — нахмурился мулла.

— А Старца и рукопись Затерянных столетий вы тоже почитаете? — снаивничала Юлька.

— Разве что — как врага! — зло сказал мулла. — Против Старца объявлен военный джихад[35] за сомнение в том, что Аллах никем не сотворен и создал все сущее из ничего.

— Но поймать Старца вы не сумели?

— Моджахеды[36] оплошали. Но поймаем, — уверенно пообещал мулла и подозрительно посмотрел на Юльку:

— Почему Старцем интересуешься?

— Я не интересуюсь, — испуганно возразила Юлька и, выскочив из мусульманской палатки, юркнула к буддистам.

— Наше религиозно-философское учение о Четырех Благородных Истинах и Законе Кармы существует более двух с половиной тысячелетий — нараспев произнес лама в шафрановом одеянии. — Хочешь пройти путь от страдания к нирване?

— В другой раз, — торопливо ответила Юлька. — Вы не подскажете, как найти Старца и его рукопись Затерянных столетий?

— Давно не слышал этих наименований, — помолчав, произнес лама. — В последний раз их связывали с Великановыми горами.

— Где находятся эти горы?

— Далеко на западе, за лесом Заблуждений, — объяснил лама. И добавил, глядя на Юльку:

— Не уверен, что Старец и рукопись еще существуют. За ними охотились не только моджахеды и инквизиторы, но и какие-то чрезвычайно могучие существа.

Покинув буддистов, Юлька посетила палатки служителей иудаизма, индуизма, конфуцианства, даосизма и синтоизма, однако те о Старце и его рукописи ничего не знали или не хотели говорить, — хотя и обогатили Юльку интересными сведениями. Жизнь как постоянный диалог Бога и человека у иудаистов, понятие благородного мужа, человеколюбия и правил ритуала у конфуцианцев, земное странствие человека, сошедшего с пути богов, а после смерти в него возвращающегося у синтоистов заставили Юльку задуматься о том, как не хватает ей возвышенных мыслей. Искренняя вера, если она истовая и длится много веков, имеет свойство не только аккумулировать духовную энергию, но и обретать материальность, — и Юльке казалось, что она воочию видит богов, о которых рассказывали служители даосизма. Вот высится великий Дао, от которого всё происходит, чтобы, совершив кругооборот, в него вернуться, — а неподалеку сверкает грозными очами богиня зла Кали, попирая ногой своих почитателей.

Юлька никогда не любила индийские кинофильмы, но даже они стали ей понятны после объяснений жреца о том, что по закону кармы в жизни человека существуют четыре основные цели: исполнение религиозных, семейных и общественных предписаний; приобретение и надлежащее использование материальных ценностей; удовлетворение чувственных стремлений, прежде всего чувственной любви; освобождение от цепи перерождений.

Выходя из последней палатки, Юлька размышляла о том, что человек обвешивает себя теми игрушками, которые ему нравятся, — и все же прогресс цивилизации приносят не люди веры, а люди науки.

— Какую религию выбрали? — остановил Юльку глашатай.

— Ни одна не подошла по размеру, — вздохнула Юлька. — У вас другой магазин есть?

— Конечно, — ответил глашатай. — Называется «Тюрьма для инакомыслящих».

И шепнул:

— Сюда вызвали инквизиторов и моджахедов, советую исчезнуть.

Глянув в сторону палаток — стоявшие рядом священник и мулла сверлили Юльку глазами — Юлька поспешила к Белой дороге.

Развалившийся на кирпичах черный пудель заставил Юльку остановиться.

— Вы зачем, господин Мефистофель, морочите мне голову? — сердито воскликнула Юлька.

Пудель весело залаял, отряхнулся и превратился в остроносого, скуластого человека.

— Здравствуйте! — улыбнулся Мефистофель. — И как вам этот Ноев ковчег, откуда вы только что сбежали?

— Для многих религия — очень серьезно, — неприязненно ответила Юлька.

Тронувшись с места, она зашагала по дороге, заставив Мефистофеля пуститься вдогонку. — Что вам от меня надо?

— Медальон. Вы не забыли о моем предложении кататься на лошадях, купаться в горном озере и гулять в сосновом бору?

— Одного отказа недостаточно?

— Предпочитаете пыточную камеру инквизиторов и плеть моджахедов? — ухмыльнулся Мефистофель. — Они от вас не отстанут. Да и цель путешествия — Комната перекрестков — ничего, кроме неприятностей, вам не принесет.

— Запугиваете?

— Нет. Отдав медальон, вы окажетесь беззащитной и никому не нужной.

В луже вас не утопят, но домой не отправят: слишком много знаете.

— На кого работаете?

— На себя — кто бы не нанимал. Я вас убедил?

— Отчасти, — задумчиво произнесла Юлька. Она понимала, что Мефистофель во многом — если не во всем — прав. — Но это ничего не меняет.

Оказаться в вашей власти не менее опасно, чем в лапах госпожи Неизвестности.

— Напоминаю: озеро, сосновый бор, бал по вечерам.

— Заманчивый повод для размышления, — согласилась Юлька. — Просто быть: или быть в тюрьме улучшенного содержания.

Послышались звуки: впереди кто-то наигрывал на флейте грустные, протяжные мелодии.

— Мой старый приятель: Крысолов из Гамельна![37] — воскликнул Мефистофель. — Что ему здесь надо?