— Что… как… во имя Эквестрии, зачем тебе приносить что-то подобное на мирные переговоры?

— Это показалось разумным.

Сглотнув, я отвела взгляд от своего учителя и снова повернулась к другу детства. — Неужели ты не понимаешь, что случится, если Селестию схватят? Зебры могут использовать это, чтобы вынудить нас сдаться. Или могут убить её. В конце концов, они хотели видеть здесь не Селестию, а Луну.

— Но и мы просили приехать Цезаря. Вместо этого он направил сюда старейшину племени, вести переговоры вместо себя. — возразил Чеддер.

— Старейшина племени? — удивлённо переспросила одна из Прадитьеров. Мне потребовалась минута, чтобы узнать в ней молодую Шуджаа. — Это Бриаторн, да? — Чеддар ненадолго отвернулся, затем кивнул. Зебра выглядела задумчивой. — Ясно. Старейшина Торн всего на несколько лет «старше» меня. Она из племени Менди, что всегда были против войны, так же, как Министерская Кобыла Флаттершай. Менди так же уважаемы, как и Министерство Мира. Однако, если бы это был старейшина Эрфквакер из Ачу, или Старейшина Лонсай из Прополи, это было гораздо более многообещающе.

— Должны же мы с чего-то начинать, — жалобно сказал он, но Прадитьер явно была настроена скептически. Он вздохнул и закрыл лицо копытом, а Шуджаа последовала за Твист. — Это именно то, чего боится Селестия. Твои командиры не понимают. Эти меры «безопасности» могут прервать переговоры, ещё прежде чем мы успеем начать! — он посмотрел на меня, практически умоляя согласиться. — Разве ты не понимаешь? Если мы не продемонстрируем им хотя бы намёк на доверие, у нас не будет никаких шансов.

Несколько лет назад, я бы согласилась с ним. Я пошла бы на риск, если бы это означало конец боевых действий. Но я слышала о бойне в Литлхорне. Я знала многих студентов… если зебры были способны на такое, значит они способны на всё.

— Проверьте их кем-нибудь менее ценным, чем принцессы. Пошлите Реинбоу Деш. Она, по крайней мере, может побороться, если они попытаются что-нибудь предпринять.

— Да ты только послушай себя! — запинаясь, воскликнул он. — Попробуют что-нибудь предпринять? Что стало с той кобылкой, которой я помогал мыть полы?

Она убивала. Убивала многих. И если я просто буду служить Луне верой и правдой, всё будет хорошо. Это будет не напрасно.

— Тебе не понять.

Его взгляд стал жёстче.

— Нет. Думаю, мне не понять. Постарайся не попадаться с этой штукой на глаза зебрам, Псалм. Как бы большинство пони ни думали, зебры почитают своих старейшин так же, как мы принцесс. Даже если те не из боевого племени.

Он развернулся и пошёл прочь, а я опустилась на колени, прижимая к себе оружие. В конце концов, всё должно стать хорошо. Я буду служить Луне и она простит меня. Она отпустит мне мои грехи. Сделает так, чтобы смерти всех тех зебр, что я убила, были не напрасны.

«Пожалуйста, Луна. Пожалуйста…» взмолилась я беззвучно.

— Нам нужны Мародёры, которые не просто молятся, — раздался влажный хрип подошедшего Голденблада. — Биг Макинтош будет в павильоне. Нам остаётся только надеяться, что переговоры не увязнут в спорах. — Он нервно потёр лицо. — Представить не могу, о чём думает Селестия. Для таких случаев и были придуманы послы!

Иссечённый шрамами и измождённый жеребец выглядел даже более измотанным, чем обычно.

— Ты и вправду думаешь, что они попытаются убить Селестию?

— Если они подумают, что это Луна, то да. — сказал он, прохаживаясь взад вперёд. — На каналах тайной связи творится настоящий бардак. Даже не знаю, кого они ожидают увидеть, Селестию или Луну. Я уже сказал им, что Луны не будет, но они продолжают сомневаться. Можно быть уверенным лишь в том, что они могут посчитать этот вариант более вероятным, после того, как я их предупредил.

— Они могут быть искренни в своих заявлениях, — предложила я, в основном, чтобы поддержать своего друга детства. — Возможно, они хотят мира.

Он скептически фыркнул и пожал плечами, так, будто возможность заключения мирного договора была ему безразлична.

— Всё может быть. Меня больше заботит Селестия. Она не только настояла на самих переговорах, но и решила участвовать в них лично, — произнёс он побежав копытом по своей золотистой гриве, смотря при этом в пустоту.