Но письмо не было закончено. Я могла только предполагать, что автором его был «Фэнси Пентс», которому когда-то принадлежала Флёр. Я подумала о том, что случилось с Рарити. Как она погибла в Кантерлоте, с копытом, вплавившимся в стекло… Я бы хотела, чтобы она сбежала в какое-нибудь далёкое стойло с Фэнси Пентсом или Вэнити… Я хотела бы, чтобы в том ужасе выжило столько пони, сколько возможно. Я знала лучше…

Вздохнув, я, словно Лакуна, прогулялась по своей памяти, небрежно и бережно, Будто это делала она сама. На мгновение, она была Твайлайт. Я хотела бы рассказать ей про Биг Макинтоша. Хотела бы чтобы она узнала, что родила ребёнка, пусть и через Мэригольд. Я задумалась… могла бы она мною гордиться? Или она закрыла бы лицо от смущения за своего варварского потомка? Бедной Твайлайт… больше нет. Лакуны… нет. Будто её никогда и не существовало, как она и настаивала.

— Дура ты, — всхлипнула я. — Раз я скучаю по тебе, значит, ты существовала. Чёрт возьми…

Как бы мне хотелось, чтобы она была здесь. Со своей магией, мудростью и тихой уверенностью и… просто… здесь!

— С тобой всё в порядке? — спросил Лансер у меня из-за спины, заставив меня подпрыгнуть. Нужно на него колокольчик надеть!

— Похоже, это впервые, когда ты подкрадываешься ко мне со спины без того, чтобы в меня выстрелить, — заметила я, поворачиваясь к зебре. — Что стряслось?

— Ты говорила, что убивала пони, которые этого не заслуживали, — сказал он, проходя за мной в каюту, которую я «почистила». — Как ты… Как…?

Видимо, он не был уверен, как об этом спросить Деву.

— Как я смогла с этим жить? — подсказала я.

Он закусил губу и кивнул.

— Я почти сломалась. Но затем друзья сказали мне кое-что, что я никогда не забуду: «Ты должна жить, чтобы загладить эти смерти. Посвяти себя тому, чтобы поступать правильно и помогать изо всех сил. И надейся… надейся всем сердцем… что когда ты умрёшь, ты компенсируешь хотя бы десятую часть отнятых тобой жизней».

Я вздохнула и почесала в затылке.

— К сожалению, я не самая умная или безопасная пони для компании. Может в этом есть что-то для твоей истории про Деву.

— Возможно. Я не знаю. Ты всё ещё пугаешь меня, — признался он. Возможно, у зебр имелись какие-то заморочки и на счёт откровенности.

— Почему твой отец приказал тебе убить их? Что натворила твоя мать? — тихо спросила я.

— Я… — он открыл рот, затем закрыл и задумался. — Я теперь уже не знаю точно. После той перестрелки всё запуталось. Нам сказали, что они были трусами, распространявшими ложь и ересь. Но теперь… теперь я не могу вспомнить, чтобы мать перед уходом что-то говорила об отце. Другие его жёны ничего не сказали, а просто согласились с его обвинениями.

— Другие жёны? — переспросила я с ухмылкой.

— Да, — вскользь отозвался Лансер. — Это проблема?

— Нет. Я просто… — я ничего не могла с собой поделать. — А сколько жён?

— Сейчас одиннадцать, — ответил он.

— Ничего себе, — пробормотала я. — Интересно, когда он успевал спать.

Зебра покачал головой.

— Отец — великий воин. Он сразил дракона голыми копытами. Вряд ли супружеские обязанности для него тяжелее. — Лансер взглянул в окно и нахмурился, вспоминая.

— За день до побега… они охотились на жар-феникса… большая и опасная добыча. Что-то случилось, но что — я не знаю. Только когда мать вернулась, она сказала, что она совершила нечто ужасное. Затем она ушла с моей младшей сестрой и молила меня пойти с ней. Я отказался. Два дня спустя, вернулся отец и сказал, что мать пыталась его убить. Когда я признался ему, что она просила меня уйти с ней, отец послал меня с приказом убить всех предателей.

Я села на развалившуюся койку, лицом к нему.

— Лансер, ты знаешь что-нибудь о зебрах вокруг Хуффа? Что задумал твой отец?

— Я не знаю, — тихо ответил он. — Большинство из них из дальних лагерей Детей Койотла. Они… жуткие. У них нет своего племени. Они практически не разговаривают, однако имеют знания ветеранов войны. Без страха. Без вопросов. Отцу они подчиняются беспрекословно.

— Но откуда взялись? Я думала, что они, возможно, пришли с твоей родины, — удивилась я.

Лансер решительно покачал головой.

— Переход через пролив опасен. Через него ходит всего несколько маленьких кораблей, рискующих быть проглоченными Мегалодоном. Потребовался бы год, чтобы переправить такое количество зебр, что нашёл Отец. — он закрыл глаза. — За последний год, Отец часто уходил в одиночку. Он говорил, что в Хуффе есть некий древний приз. Оружие, которое позволит нам вычистить всю долину. Сперва я думал, что он имеет в виду жар-бомбу… пока мы не нашли ее вдалеке от города. Затем, однажды, он вышел из шатра просто вне себя от радости. Таким я его прежде никогда не видел. Он сказал, половина из них не запечатаны. Затем, однажды ночью, он смеялся всю ночь. Он сказал, что это начало конца.

Вот те на, от этих слов меня пробрал озноб.

— Хоть что-то конкретное он рассказал? — с надеждой спросила я. Откуда-то до меня донёсся низкий рокот Хуффингтонского грома. Глубокие, басовитые раскаты, казалось, приветствуют моё возвращение домой.

— Нет. Но вскоре после этого, он в одиночку спустился в бункер на юго-востоке близ Гримхуфа. Я не знаю точно, чей он был, зебр или пони. Он был спрятан под пустым складом. Мы ждали снаружи, возле двери, помеченной звёздами. Отец пробыл внутри несколько часов, а когда вышел, с ним был десяток Детей Койотла. Некоторые из воинов выразили возмущение и Отец убил их на месте. С тех пор, всякий раз, когда Отец уходил, он возвращался с новыми Койотлами. Десятками. Сотнями. Он называл их «Подарком Четырёх Звёзд».