А Казбек всё не унимается. Христос ваш, говорит, за грех полагает, ежели кто-то жизнью собственною распорядится самовольно, а между тем, будь вы по-настоящему свободны, так распоряжались бы самовольно не только жизнью, но и самим Христом.

Я уж, кажется, что-то возразить готовился, что-то вроде: в говне, мол, но с демократией, оно ведь тоже не так плохо, но тут к нам подошёл распорядитель нашего кружка и говорит мне: у друга нашего Казбека временные жилищные затруднения, так не могли бы вы, иронист вы наш уважаемый...

Я тут же в смущении: помилуйте!.. Каморка моя невелика, и одному темно и тесно, но уж если друг Казбек не побрезгует...

Ну, вот и отлично, говорят и Казбек, и распорядитель как будто одним голосом. Вот и решено!

Так Казбек поселился у меня". Спасибо!

ВФ. Да, это какая-то террористическая тема?

СШ. Или контртеррористическая.

ВФ. Но абсолютно не толерантная тема.

СШ. Я не очень люблю слово "политкорректность", не понимаю его...

ВФ. Ничего случайного не бывает, вся траектория художественная у тебя и жизненная совершенно эксклюзивна, она уникальная такая, и почерк твой не перепутаешь, тебя легко можно отличить даже от твоих собратьев, которые занимаются, вроде бы, рядом, вроде бы, в соседних зонах. Потому что... да, это эстетика безобразного. Вот когда-то наступил момент, когда, грубо говоря... в театре иногда грубо выражаются... когда кто-то прямо сказал: "Пришло время уродов!" На волне неполучающейся перестройки, и пошло, и вышли персонажи, которые сами по себе... и актёры, кстати, успешные вышли такие, которых раньше просто не пустили бы на экран. И драматурги пошли в это дело, стали писать на потребу дня и новой конъюнктуры, зарабатывая на этом хорошие деньги. Но у тебя другое.

Этим безобразным жанром и безобразным явлением исследование в искусстве ты занимаешься вовсе не безобразно. Это действительно литература и очень часто высокая литература! То есть ты занимаешь узкую нишу какую-то. У тебя театр катастроф, это землетрясение, атомная война, змеи, инцест, убийства. Либо это перепев сюжета "Уж и Сокол" из Горького... и это тоже какая-то узкая ниша. У тебя театр ужасов! Это совершенно очевидно, потому что пьеса, которую мы начинали репетировать, это театр ужасов. Но это тоже особая марка театра ужасов! Она не вписывается в новую конъюнктуру. Сериал - это новая конъюнктура. И жалкие попытки создать театр ужасов - это жалкие попытки создать театр ужасов. У тебя действительно лежит достаточно большой массив в этом узком как бы жанре, эти произведения ждут своего часа и своего режиссёра и своих актёров. И у меня вот какой вопрос... и я знаю, кстати, что ты очень хорошо идёшь в этом смысле на Западе. Я видел это: тебя приветствуют и как актёра, и как автора, это созвучно многим их проблемам, и они более чем здесь у нас способны оценить это. Чего не хватает нашему театру, чтобы твои пьесы всё-таки прозвучали, состоялись и дошли до зрителя?

СШ. Помните старинную театральную шутку? "Что бы вы хотели поставить в нашем театре?" "Фингал под глазом главного режиссёра!" (оба смеются.) Чего не хватает? Мозгов не хватает!

ВФ. Но это всё-таки лишь частичный ответ на вопрос. А на самом деле? Я говорю не про организационную сторону дела, а про сущностную... Чего недостаёт внутри театрального организма для того, чтобы он попробовал реализовать эти пьесы? Они всё-таки интересные.

СШ. Ну, наверное, всё-таки понимания не хватает. Вы начали говорить, что всё черно, что всё мрачно, но знаете, при всём при том назвать себя чернушным автором я не могу никак. Мне представляется, что за этим есть некоторый прорыв. Некий прорыв в человечность, в человечество, в человеческое...

ВФ. В хорошем театре ужасов есть всегда капля юмора.

СШ. А мы с вами видели хороший театр ужасов?

ВФ. Ну, не знаю, западные образцы мы ведь видим...

СШ. Скорее кинематограф...

ВФ. ...фильмы мы видели. И там всегда есть этот зазор, отстранение зрителя, который позволяет ему ещё и улыбнуться, изжить собственные комплексы, не отождествлять себя с персонажами, с происходящим, и не повторять этих сюжетов в жизни. Когда подростки наши сегодня идут и повторяют сюжет какого-то там фильма, это говорит только о том, что фильм плохой. Фильм ужасов и театр ужасов никогда не призывают к буквальному повторению, наоборот: он обратным ходом воздействует.

СШ. Возможно и так, но, с другой стороны, если вспомнить "Страдания юного Вертера" Гёте... ну, это понятно, девятнадцатый век... но после написания этого романа, этой повести очень многие люди кончали с собой по примеру Вертера.

ВФ. В Америке тоже был случай, когда лучший актёр вышел на сцену, сыграл так хорошо, что лучший зритель вынул пистолет и застрелил его, поверив в то, что он вот отрицательный персонаж.

СШ. К сожалению... или не к сожалению, но искусство зачастую воздействует напрямую, на психику человека, на сознание человека, на его психологию и его поступки.

ВФ. Но это не закон, всё-таки оно ассоциативно воздействует.

СШ. Иногда на кого-то воздействует напрямую. Возможно, это связано с гипнабельностью, механизм здесь, по видимости, ещё не изучен.

ВФ. Ну, то есть я так понимаю, для тебя тоже загадка... какой театр должен появиться, чтобы он заинтересовался и этими явлениями, и тем, что ты пишешь?

СШ. Да театр здравого смысла. Это должен быть умный театр, где должны быть талантливые люди, которым было бы интересно что-то новое, что-то интересное... Интересное должно быть интересным, и тогда оно всё пойдёт. И плюс, конечно, наши организационные проблемы... а кто у нас что читает? Вот у меня есть драматургический диптих "Разорённые гнёзда", вторая часть этого диптиха была напечатана в журнале "Современная драматургия" в прошлом году, в качестве самостоятельной пьесы. Она была награждена на всероссийском драматургическом конкурсе. Но пока никаких предложений от театров не последовало. При том, что журнал "Современная драматургия" по театрам распространяется.