– По их глазам все видно, если приблизиться, - добавил Нат. – Они тусклые, и это говорит, что они Вороновые.

Я вспомнила, как они разглядывали мои глаза, как Пенебригг сказал, что они нормальные.

– Почему Певчая не развеяла чары или не остановила как-нибудь? – спросила я.

– Она пыталась, кстати, все убрать, - сказал Пенебригг. – Но когда она запела, она сбилась, растерялась, и песня не сработала. Она не успела запеть снова, Скаргрейв приказал воронам окружить ее лицо. Она стала их первой жертвой.

Волосы встали дыбом. Нат не выглядел потрясенным.

– Убита своей же магией, - сказал он. – Это справедливость.

Пенебригг нахмурился.

– Прояви сожаление, Нат. Никто не заслуживает такой смерти.

– Может, нет. Но она не должна была вмешиваться, - Нат отрезал еще кусочек дерева. – Она ужасно навредила.

– Одно ясно точно, - сказал мне Пенебригг. – После ее смерти началось Царство ужаса. Хотя многие это ожидали. Чародеям не доверяли, Скаргрейва похвалили за быструю расправу над Певчей. В те дни он использовал новые силы сдержанно. Он держал своих воронов в глубинах Тауэра, и даже ныне они там гнездятся, и он призывал их только на тех, кого подозревали в измене.

– Так можно подумать, что Скаргрейв был героем, - с отвращением сказал Нат.

– Неудивительно, ведь тенегримы помогли ему найти тех, кто организовал Опустошение, - а мне Пенебригг объяснил. – Как только люди попадают в хватку страха воронов, многие готовы на все, только бы покинуть их общество. А у тех, кто сопротивляется, забирают секреты, когда они становятся жертвами воронов. Так что имена были получены, детали раскрыты, и нашли виновников: часовщика и его родных, как оказалось. И с магией они не были связаны.

– Зачем они это сделали? – спросила я.

– Потому что считали короля Чарльза тираном, хотели избавиться от него, - сказал Пенебригг.

– А он был таким? – было странно задавать такие вопросы о своей стране, но я ничего не знала.

– Да, - сказал Нат. – Не как Скаргрейв, без магии. Но все равно плохой. Он обанкротил страну, уничтожал всех, что выступал против. Он даже расправился с парламентом, чтобы у людей не было голоса.

Шум комнаты звенел в моих ушах. Меня окружали часы…

– И его убил часовщик? – нервно спросила я.

– Да, - сказал Пенебригг. – Член нашей гильдии, как оказалось.

– Вашей гильдии? Вы его знали?

– Не лично, - сказал Нат.

Не на такой ответ я рассчитывала, но слова Пенебригга были убедительнее:

– Мы знали его репутацию, и все. Если бы кто-то в гильдии узнал, какую жестокость он задумал, его бы тут же постарались остановить. Но он и его родня держали это в себе. Их бы не нашли без тенегримов. Так что люди были благодарны.

Нат стряхнул опилки.

– Но этим все не закончилось. Это же магия.

Пенебригг вздохнул.

– Да, печально, но первая охота раззадорила Скаргрейва на аресты и поиски. Никто не мог понять, прежний Скаргрейв так не поступил бы, но потеря семьи, казалось, свела его с ума. Он начал отправлять патрули тенегримов по ночам, чтобы выискивать злодеев, угрозу короне. Если можно было посмотреть на Лондон с высоты, ты бы увидела, как они летают над крышами, переулками, прячутся под карнизами. Хотя, конечно, опаснее те, кого не видишь.

Я с тревогой посмотрела на ближайшее окно.

– А если тенегримы снаружи? Они нас слышат?

– Через двойные дубовые ставни и тяжелые шерстяные шторы? – Нат успокоил меня. – Вряд ли. Только если будем кричать. И если бы тенегрим был близко, ты бы поняла. Ты Певчая. У тебя уже волосы бы дыбом стояли.

Если он хотел так успокоить, то у него не вышло. Кожу покалывало. И следующие слова Пенебригга никак меня не утешили:

– Если бы нам стоило беспокоиться только о тенегримах, это было бы терпимо. Но Скаргрейв еще и ввел широкую сеть шпионов…

– Ой! – вскрикнула я. Пенебригг напрягся.

– Что такое?

Страх охватил меня.

– Кожа… пылает.

ГЛАВА ДЕВЯТАЯ

ТОЛЬКО ПЕВЧАЯ

– Это шутка? – раздраженно спросил Нат.

– Шутка? Вряд ли, - Пенебригг уже был на ногах. – Посмотри на нее, Нат. Что-то не так.

Жар и паника быстро охватывали меня. Я едва могла выдавливать слова:

– Так было… в телеге.

– Значит, тенегримы, - едва слышно сказал Пенебригг.

– Они где-то здесь? – встревожился и Нат.