В остальном дела шли не так хорошо, и Кир вновь и вновь, как в повторяющемся, беспоконечном кошмаре, утопал под грудой бумаг. Люди вокруг него постоянно умирали, и только бюрократия казалась бессмертной.

"Восстанавливать" систему управления в Нитриане оказалось куда легче, чем в "империи": во-первых, она там была изначально, во-вторых, война - если киров демарш можно называть столь громким словом - страны почти не коснулась, в-третьих, миэль соизволил помочь. Да и другие нобили не отставали: каждому хотелось кусочек пирога.

По большей части все то, что он делает, бесполезно - но если окончательно опустить руки, можно сойти с ума. Киру сходить с ума нельзя, иначе - он твердо уверен - произойдет что-то очень неприятное, а от него сейчас зависит очень много людей.

А вот у сестренки проблемы с психикой уже начались: она предложила устроить бал, аргументируя это тем, что так будет легче найти новых союзников (с чего она взяла?!) и тем, что она всю жизнь мечтала побывать на настоящем балу. Отчего-то казалось, что именно второй приведенный довод - настоящий, а болтовня о союзниках лишь прикрытие. В результате, с трудом удержался от жестокого высмеивания дорогой родственницы.

Леську срочно надо было чем-нибудь занять. Кир предложил ей заняться помощью беженцам, сбежавшим из столицы во время чумы, но в ответ получил фееричное "ску-у-учно" и настаивать не решился. Но долго скучать сестренка не собиралась, разведя вместе с Вилентом непонятную кипучую деятельность, отчего-то при поддержке миэля Абрахама. Кир решил временно закрыть на сии тайны глаза: чем бы дитя ни тешилось, лишь бы не плакало, а у него и без того проблем по горло.

Эльфы, данное которым обещание надо было исполнять - Киру его сестра была дорога. Да и Лирен ему здорово помог, хотя не понятно, зачем исконному врагу надо было вытаскивать его из катакомб старого убежища. Вот только и отпустить эльфов Кирилл пока не мог, он же не самоубийца.

Столица, пережившая крысиную болезнь, демона, восстание, несколько пожаров и многочисленные грабежи, благо многие горожане сочли нужным воспльзоваться подходящим случаем для увеличения собственного благосостояния, требовала наведения порядка.

Порядок нужно было наводить и в собственной голове: от злости иногда сводило зубы и спирало дыхание, и хотелось банально убивать. Кир литрами глотал сильнейшее найденное успокоительное, сам запах которого уже вызывал тошноту, но помогала местная отрава мало.

Что еще паршивей, чума ушла лишь из столицы - в Ороне, по-прежнему, царил кошмар, и Кир не знал, что с этим делать. У него не было ни еще одной души, ни даже еще одного демона под рукой.

Кир составлял списки того, что необходимо сделать. С каждым днем эти списки все пополнялись, но вот вычеркнуть из них хотя бы дин пункт так и не удалось.

До зимы было еще далеко.

Тиенна

Маленькие птички в позолоченных клетках радостно щебетали, разнаряженые фрейлины и придворные дамы не менее радостно им вторили. И только суровая статс-дама, мрачная и нахмуренная, злой и обиженной вороной восседала в углу.

Птичник, как есть птичник.

И все вместе они притворялись, что слушают, как ее прекрасное высочество играет на арфе. Тиенна, забывшись, чуть не исполнила балладу про проклятого рыцаря, но вовремя остановилась - после особо грустных или романтичных произведений дамы могли плакать почти полдня, аккуратно прикладывая вышитые платочки к напудренным лицам.

– Ах, какая чудесная песня, ваше высочество, - храбро высказалась первой Одриелла, колыхнув внушительным бюстом, причудливо обрамленным кружевами.

Принцесса поощрительно улыбнулась - Одриел, без сомнения, первостатейная лгунья, но играет Тиенна и правда хорошо. Все ж, не зря мэтр Домар потратил на ее обучение столько лет, чувствовать музыку она научилась.

Остальные дамы наперебой принялись заверять в своем почтении и восхищении, и от их гомона начинала болеть голова. После проведенного в окружении фрейлин и придворных дам времени начинаешь ценить тишину, но, к сожалению, одиночество - слишком большая роскошь даже для принцесс.

– А вы, Эллиэн, о чем вы задумались?
– как можно более ласково уточнила Тиенна у замершей возле окна дочери казначея. Казалось, девушка полностью растворилась в своих грезах, но для всегда собранной и весьма практичной дочери главного скряги Эллирии такие манеры были нехарактерны. Тиенна же весьма не любила, когда окружающие ее люди начинали вести себя странно и неправильно.

– Ни о чем, простите, ваше высочество, - тоскливо вздохнула девушка, затеребив шитье, к которому за все утро даже не притронулась.