Что?

Ты спрашиваешь у меня? Спрашиваешь, правильно ли ты снимаешь с себя одежду? Мать твою! Да сколько же в тебе сюрпризов?

– Всё отлично! – киваю, хватаюсь за низ штанин и тяну на себя. Великолепные ножки кокетливо прижимаются друг к другу. Тихонько опускаюсь на кровать. Провожу кончиками пальцев по коленям. Она молча кусает губу. Сжимает кулаки.

Устраиваюсь между её ног. Чувствую обжигающий жар её тела. Веду ладонями по внутренней стороне бёдер. Кожа нежная с россыпью соблазнительных родинок. Я хочу укусить её. Впиться зубами в бёдро. И слушать как ей больно. Как она страдает от этого ощущения, но ничего не делает, потому что вот-вот и эта боль принесёт наслаждение, разливаясь, и пульсируя в самых сладких местах жаждущего тела. – Как это снимается? – провожу пальцами между её ног, там где соединяется застёжка боди.

– Крючочки. Пять штук. Просто разъедини, – хрипит она.

Зажимаю линию крючков большим и указательным пальцами. Она шумно втягивает воздух. Кажется, я зажал и её кожу. Улыбаюсь, глядя на опрокинутую назад голову. Замечаю, что изящная шея блестит от пота. Хочу слизать его. Очень! Прямо чувству во рту солоноватый вкус и коричный аромат.

С мягким, еле слышным щелчком ткань расходится. Холи поднимает голову. Тяжело сглатывает. – Позволь мне, – голос сел. Она встаёт на колени рядом со мной, пальцы быстро справляются с пуговицей, ширинкой. Тянет мои джинсы вниз, трётся лобком о мой член.

– Хочешь, чтобы я спустил в трусы? – поднимаю бровь. Она отрицательно качает головой. – Тогда не делай так! – зло бормочу я и резко дёргаю её крошечные трусики вниз. – Грубый, – похоже на обиду. – Ты вывела меня из себя сегодня, – толкаю её.

Она падает на спину. Испуганно смотрит на меня. Все мышцы сводит. Она боится меня! Я чувствую свою власть! Власть от обладания ею. Она сводит бёдра.

Что? Отказывает мне? Ну уж нет! Наваливаюсь на неё, прижимая своим телом. Сжимаю её подбородок, грубо впиваюсь в её губы. Она робко отвечает мне. Так покорно, признавая, что я главный.

Сейчас кончу!

Клянусь! Отстраняюсь, чтобы снять с себя боксеры. И вижу её взгляд. Похотливый, пошлый, порочный. – Обманула меня? – изумляюсь.

– Приятное чувство, правда? – улыбается. – Холи! – я обескуражен. – Да ладно тебе! Ты прямо львом себя ощущал! – облизывает губы. Мой пыл резко остывает. – Того и гляди разорвал бы в клочья бедную жертву, – невинно хлопает ресницами, опускает глаза. – Как ты можешь так играть? – бормочу. – Ещё и не так могу! – хватается ладонями за низ боди и тянет его вверх. – Ты серьёзно? – кровь снова ринулась в таз. – Грудь? – я как маленький мальчишка, которому пообещали купить самую крутую тачку в магазине игрушек. – Я совершенно серьёзно, – сверкает глазами. Подхватываю её ладони и помогаю избавиться от рубашки. Грудь тяжело вздымается, прикрытая красивым бра. – К чёрту боксеры! – командует она. Быстрее скорости света снимаю их. Сейчас увижу грудь! Как же я люблю сиськи! – Хочешь помочь мне? – Безумно хочу! – прижимаюсь своей грудью к её. Провожу пальцами по голой спине. Она вздрагивает. Надавливаю на застёжку. Хватаюсь за бретели. Тяну их вниз, по рукам. Чувствую кожей её твёрдые соски. Утыкаюсь носом в её висок, втягиваю шоколадно-коричный аромат. Ладонями осторожно накрываю грудь. – О, Господи! – не думал, что скажу это вслух. Отстраняюсь, касаюсь её губ. – Ты мой десерт. Ты мой кусочек торта. Ты мой кексик! – шепчу. Целую губы. Самые сладкие губы в мире!

Наваливаюсь на неё. Холи опускается спиной на кровать. Спускаюсь на подбородок, шею, ключицы. От радостного восторга внутри всё сжимается. Полная грудь. Два шарика третьего размера. Упругие, словно мячи для волейбола. А какова на вкус?! Холи! Ты вся состоишь из сладкого наркотика!

– О, Господи! – повторяю. Она легко смеётся, запуская пальцы в мои волосы. – Я больше не могу терпеть!

– Не терпи! – шепчет. – Пожалуйста, Шеннон! – просит она. Улыбаюсь, поднимаюсь. Любуюсь обнажённым телом в моих руках. Облизываю губы. – Как хочешь, я не пойду за презервативами! – бормочу. – Не нужно! Я начала пить таблетки, – сообщает. – Ты просто мечта! – целую между грудей. Устраиваюсь между широко разведенных бёдер. Приподнимаю её за поясницу и погружаюсь. Она рычит. Точно, словно тигрица. Я не верю. Мне хорошо. Как же хорошо! Я готов заниматься с ней сексом тысячи часов напролёт. – Шеннон, – шепчет на ухо. – Мы можем перевернуться? – Всё, что хочешь! – улыбаюсь. Она быстро встаёт на четвереньки, и я продолжаю двигаться. Она кричит. – Мне остановиться? – пугаюсь её реакции. – Нет! – вскрикивает. – Ни за что! Мне очень хорошо! – рычит. Я на грани. Крепко сжимаю её талию, наклоняюсь, целую её между лопаток и она громко стонет упираясь головой в матрас. Почти визжит. – Да! – Да! – вторю ей и кончаю. Падаю на свой коричный кексик. – С ума сойти, – через пять минут её голос, словно песня льётся в мои уши. – Я стану зависимой от тебя! Сексуально зависимой. – Будем насиловать друг друга, как сумасшедшие сексоголики, – смеюсь, прижимаю её к себе, укрывая одеялом.

Теперь я узнаю все твои секреты!

====== Часть 17. Её рассказ ======

– Все равно не пойму когда ты настоящая, а когда играешь.

– Я всегда настоящая. Какой бы я не была,- тяжело выдыхает она. – Когда мы... Эмм... На той крыше, ну ты понимаешь. Я бы не за что не подумал, что мы можем вот так просто лежать в постели. Под одеялом. И я буду обнимать тебя, – крепче прижимаю ее к себе. Она тихонько смеется. – И уж точно я бы не подумал, что ты пустишь меня в свое личное пространство. – Видишь? Я могу, – поднимает голову, смотрит на меня радостным взглядом. – Какой еще ты можешь быть? Я хочу узнать. – Что конкретно? – снова опускает голову, прижимаясь щекой к моему плечу. – О тебе. Хочу узнать о тебе. Расскажи мне. Можешь начать с рождения, – приглаживаю пальцами растрепавшиеся рыжие локоны. – Тебе действительно хочется знать? – Да, – отвечаю. Она снова тяжело выдыхает. – Я родилась в Ирландии, в славном городке Голуэе. У меня есть старшая сестра Люси. Сейчас она замужем и у нее двое детей. Я упоминала о ней, – улыбается она. – Да, когда пресекла на корню мое желание сделать это без презерватива, – мы смеемся. – Но не об этом сейчас. Мой папа – русский эмигрант. Приехал к другу в гости в Ирландию и так и не вернулся в Россию. Мама с папой развелись, когда мне было восемь. Мама говорит, что просто разлюбила. Знаешь, я несколько лет злилась на маму из-за этого. Злилась на то, что она разлюбила. А через пять лет, Люси, которой к тому времени уже было шестнадцать, за её спортивные достижения предложили стипендию и обучение в калифорнийском. Мне исполнилось тринадцать тогда. Мама, недолго думая, собралась, и мы переехали в Лос-Анджелес. К папе мы ездили только раз в год – летом, на месяц. Я до сих пор так делаю. Я безумно его люблю. Он мудрый, столькому научил нас с Люси. – У него есть сейчас семья? – интересуюсь. – Да. Жена Лизи и дочь Дакота. Моя младшая сестра. Ей девятнадцать. Она умная, очень похожа на папу. Рассудительная. И кстати, она без ума от вашей группы. Можно сказать, благодаря ей я узнала о вас, еще в далеком две тысячи третьем году. Если она узнает, что я сплю с тобой, она сойдет с ума, – Холи качает головой. – А ты хочешь, чтобы она узнала? – интересуюсь. – Эмм... Ну, разве что чуть-чуть, – смущается она. – Ты законченная стерва, – целую ее в макушку. – Женское воспитание. Моя сестра та еще стерва. Но, как выяснилось, я превзошла учителя. Ну, воспитание не совсем было женским... – О чем ты? – поднимаю ее голову за подбородок. И тут же понимаю, что она говорит о своем муже. – Как ты познакомилась с Дагом? Расскажи, – прошу. – Не хочу! – опускает голову. – Холи! – Зачем тебе это? – бормочет мне в шею. – Почему обязательно должна быть причина? – спрашиваю. Я хочу знать! Она хмурится, отворачивается от меня. Провожу пальцем по ровной струне позвоночника. Она тяжело вдыхает. – Пообещай, что не будешь комментировать! – Обещаю, – киваю. – Мне было десять, – начинает она. – Что? – крепко сжимаю ее плечо. – Совсем маленькая! Это, что черт возьми такое? – Шеннон, ты обещал! Перестань сжимать, мне больно! – дергает плечом. – Да, прости, – прижимаюсь грудью к ее спине, зарываюсь лицом в ее волосы. – Я и Люси участвовали в чемпионате по спортивной гимнастике, среди школьников. Я великолепно исполнила свою программу, и была уверенна, что займу первое место. Но в итоге, я не вошла даже в тройку победителей. А Люси взяла главный приз. И утешительные призы проигравшим вручал один из спонсоров. Им оказался Даганет Граффад. Я так плакала, что из-за слез ничего не видела. И он спросил у меня, почему я так расстроилась? Я сквозь всхлипы ответила, что папа теперь больше будет гордиться Люси, а не мной. Он рассмеялся, дал мне платок и сказал, что я еще утру нос этой Люси. Мама успокаивала меня весь вечер, а Люси злорадствовала, и специально везде носила с собой свой крошечный кубок.

Я замкнулась в себе на какое-то время. Подобрала на улице котенка, вернее кошечку. Я везде таскала ее за собой, читала ей книжки, надевала на нее вещи любимой куклы Люси. Однажды я взяла ее с собой в постель. А когда проснулась, то поняла, что придавила кошку. Мама хотела ее похоронить, а я плакала и не отдавала ей маленький труп. Тогда мама уговорила Люси отдать свой кубок мне, и когда я отвлеклась на эту маленькую радость, кошку все-таки похоронили.

И с тех пор я решила, что не люблю животных. Все забылось, прошло два года. Мы уже собирались переезжать в Америку. Последний праздник Святого Патрика. Я была в розовом платье, с длиной рыжей косой, в зеленом пальто. Люси не хотела таскаться со мной. Она хотела напоследок побыть со своими друзьями, но мама заставила ее взять меня с собой. Люси оставила меня в импровизированном детском саду. Я злилась. Мне было уже двенадцать лет, почти тринадцать, а детям в саду лет по пять-шесть. Но я была послушной девочкой. Я сидела там на стульчике и ждала, когда сестра заберет меня. И тут я увидела единорогов! – смеется она. – Единорогов? – раскрываю глаза. Еле сдерживаюсь, чтобы не рассмеяться. – Вообще-то это были пони, крашеные в белый цвет. На их спине крепились голубые крылья, а на лбу, привязанные голубыми лентами красовался рог. Я обожала рисунки с единорогами. Они были самыми прелестными мифическими животными. И я пошла туда, где паслось целое стадо. Я гладила одного из единорогов. По спине, по бокам, потом добралась до гривы. И тут, это животное поворачивает на меня свою морду. Я улыбаюсь, приветствуя ее. И даже ничего не успеваю понять, как это чудовище смыкает свои огромные зубы на моей ладони! – Холи! – мое тело сводит спазм от дикого ржача. Даже дышать тяжело. – Тебя укусил единорог! Холи, большей неудачницей быть невозможно! Тебя укусил единорог! Самое милое животное, заметь мифическое, укусило тебя за ладонь! – Я больше ни слова не скажу! – обижено бормочет она. – Холи! – Нет! – отказывается. – Пожалуйста, – становлюсь серьёзным. – Просто заткнись! – ворчит. – Конечно же, я разревелась. Не от испуга. От обиды. Было очень обидно. Я так надеялась, что это животное меня развеселит, но я получила вонючую, слюнявую руку с отпечатками огромных зубов. Я сидела на мокрой земле на коленях и плакала. И спустя какое-то время, мужчина поднял меня на ноги. Что-то говорил мне, спрашивал, но из-за громких всхлипов я не слышала его.

Этот мужчина потряс меня за плечи, попросил успокоиться. Я подняла голову и узнала его. Мистер Граффад. В его глазах было что-то. Кажется, он тоже меня вспомнил. Он взволновано смотрел на меня, спросил, кто меня обидел. И я сказала, что меня укусил единорог! Даг сказал, что у меня всё пройдёт. Спросил, верю ли я ему. И он, в отличии от тебя, Шеннон, даже не улыбнулся. А потом он спросил, где я живу. Я ответила, и он повез меня домой. Я села в машину к совершенно незнакомому человеку. И ни капли не испугалась. Я была слишком расстроена.