Её волосы пахли морозом, но макушка была тёплой, губы отрывать не хотелось.

– И вам совсем не стыдно?

Тонкие руки обхватили его за шею, лоб уткнулся в колючий подбородок, мокрые ресницы щекотали кожу.

– Стыдно.

Он целовал холодные с мороза пальцы.

– Ведь вы сами сказали, что мы теперь должны быть вместе! – она упрямо боднула его в плечо.

Штольман вздохнул и выпрямился, заставляя себя оторваться от неё.

– Аня, вы должны понимать: меня больше нет. Дальше – полнейшая неизвестность. Трюк с обгоревшим трупом, быть может, даст мне шанс скрыться, но начинать всё придётся с самого начала. Хотите ли вы?

– Хочу я что? – зло сказала она. – Вы, Яков Платонович, пока ничего мне не предложили.

Она была права. Предстояло что-то предлагать.

– Есть несколько вариантов. После всего, что произошло между нами, я обязан дать вам своё имя. Мы повенчаемся, а дальше, если вы хотите, то уедете в Петербург вдовой надворного советника Штольмана.

Анна резко отвернулась и встала к нему спиной. Передёрнула плечами, когда он попытался положить на них ладони. Штольман отстранился. Но отойти хотя бы на шаг не было сил.

– А другие? – сказала она напряжённым голосом после долгого молчания. Каждый миг этого молчания отзывался сосущей болью в груди.

– Что другие? – не понял он.

– Другие варианты! – упрямо потребовала Анна.

Предстояло озвучить самое заветное, самое несбыточное своё желание. И молчать не имело смысла, потому что больше не представится случая сказать.

– Мы повенчаемся и уедем. Не знаю, куда. Туда, где нас не найдут и не достанут. И там попробуем начать жизнь заново.

Она шумно выдохнула. Сам он, сказав, дышать забыл.

– Господи! Хотя бы предложили мне это!

Она развернулась и требовательно вцепилась ему в плечи, сверля взглядом огромных синих глаз. У него сердце падало куда-то вниз при виде этих глаз.

– Аня, у меня больше ничего нет, - тихо напомнил он ей. – Ни службы, ни чина, ни даже имени. Прежде я мог вам предложить хотя бы это.

– Какой же вы дурак, Яков Платонович! – с глубокой убеждённостью сказала барышня Миронова. Он не мог с ней не согласиться. – Но вы-то есть! Какое мне дело до всего остального? Если вы решите стать вице-королём Индии, я буду вице-королевой. Если вы станете немецким сапожником Иоганном Шмидтом, я буду фрау Шмидт.

Он рассмеялся, зарываясь губами в её волосы:

– Медиум фрау Шмидт? Нет, это никуда не годится!

Анна вдруг резко отстранилась от него, глядя в лицо тревожно:

– Яков Платонович, вам знакомо такое место: узкий и глубокий канал с берегами из серого гранита, стиснутый высокими зелёными стенами с обеих сторон. Арка над каналом в том месте, где он вливается в очень широкую реку.

– Похоже на Зимнюю канавку в Петербурге. Это вам духи рассказали?

Она сосредоточенно кивнула.

– Вы хотите поехать в Петербург?

– Нет, только не в Петербург! – почти закричала она. – Куда угодно, только не туда!

– Как вам будет угодно, Анна Викторовна! Хотя вице-королеву я вам не обещаю.

– Ну и ладно! – совсем по-детски всхлипнула она, утыкаясь в него. Всё это время с ним была взрослая, сильная женщина. Он узнавал её и не узнавал. И вдруг вновь вернулась девочка – неловкая, но искренняя – та, что покорила его с первой встречи.

В объятиях друг друга было тепло.

– Духи снова говорят со мной, - поведала она, не отрываясь от него. – Я обнаружила это утром и страшно испугалась.

– Испугались? С каких это пор? Мне трудно представить духа, который смог бы вас напугать. К вам на завтрак, как к себе домой являлись зарезанные, утопленные, задушенные, загрызенные. Должны бы уже привыкнуть!

– Не смейтесь, Яков Платонович! Ула… Вы помните Улу?

– Приживалку графини Уваровой?

– Её. Она предсказала мне по своей книге, что голоса умолкнут, и знание упразднится, но любовь не перестанет быть. И когда голоса вернулись, я…

– Вы испугались этого?

Она снова ткнулась в него и тихонько всхлипнула.

– Ассирийско-шумеркая книга Улы Томкуте говорит строками Священного Писания? Воистину, чудны дела потусторонние!

– Опять смеётесь? Яков Платонович, Яков Платонович, как вы не романтичны!

– Я уже был романтичным, и с меня довольно. Тогда мне нагадали, что вам грозит смерть.

Анна отстранилась, снова превращаясь в дерзкую девчонку:

– И вы поверили гаданию? Кстати, речь вполне могла идти о госпоже Нежинской.