*

Он спал и понимал, что спит.

Он шёл по городу, город был смутно ему знаком. Помпезные дома английской застройки. Но это Индия, он уверен.

Он двигался к цели, цель была уже близка – особняк из серого камня, с эркерами и колоннами.

Цель была близка, и всё же что-то было не так. Знакомый женский голос тревожно твердил ему:

– Яша, обернись! Обернись!

Но обернуться никак не получалось…

Штольман вскинулся на кровати, понимая, что только что во сне видел Анну. Точнее, не видел, только слышал. И всё равно, она была там! И она о чём-то пыталась его предупредить.

Сыщик никогда не верил в вещие сны. Но он уже не раз имел случай убедиться, что между ним и любимой женщиной существует непостижимая связь, позволяющая чувствовать друг друга на расстоянии.

Он потёр лицо ладонями и сосредоточился, вспоминая сон.

Город. Что за город? Похоже на Калькутту.

Да, ведь ему и надо в Калькутту.

Сейчас он был в Агре. Накануне они доставили капитана Челси к полковнику. И Штольман порадовался, что на нём самом осталось достаточно следов борьбы, включая порез на плече. Иначе ему трудно было бы доказать обвинения, возводимые на британского офицера.

Впрочем, Челси запираться не стал. Он был уже очень слаб. Врач констатировал, что Штольман порвал ему селезёнку. Жить капитану оставалось несколько часов.

Допрашивали в присутствии полковника Робинсона. Новостей для себя Яков особых не услышал. Всё было примерно так, как он и предполагал. Задумав вернуть рубин, бедняга Бэрбидж обратился к своему старинному приятелю Ральфу Челси, служившему в колониальных войсках. А у капитана немедленно созрела идея завладеть сокровищем самому. Подробности расследований Слимана были на слуху среди офицеров в Бенгалии, это навело его на мысль обставить убийство как нападение душителей.

Оставалось выяснить лишь одно:

– А где рубин? Куда вы дели рубин?

И тут на разбитых губах умирающего проступила ехидная усмешка:

– Он у моей любовницы. В Калькутте.

Полковник презрительно и гневно дёрнул подбородком, но всё же спросил:

– Кто ваша любовница, Челси?

– Ваша жена, сэр! – выдохнул капитан, и на лице его появилось выражение глубокого удовлетворения.

Полковник Робинсон владел собой лучше русского сыщика. Он пальцем не коснулся умирающего преступника. Ральф Челси умер через два часа.

А ещё через час Робинсон попросил Штольмана зайти к нему. Кажется, за этот час он постарел на десять лет.

– Вы поедете в Калькутту, - веско произнёс полковник, не глядя на сыщика.

Яков Платонович молча кивнул головой.

– Вы найдёте там камень.

Штольман кивнул снова.

– Передайте ей, чтобы она убиралась, куда захочет, - отчеканил полковник. – Если я застану её, когда вернусь, её будут судить.

Нина Аркадьевна никогда не умела остановиться вовремя. Получается, что Якову снова придётся её спасать. По крайней мере, сейчас его попросили это сделать.

Одна беда: у него никогда не получалось спасти Нежинскую от нее самой. Но попытаться он обязан.

Снова.

========== Оглянись! ==========

– Яша, оглянись, прошу тебя! Оглянись!

Родной голос звал, бередил душу, рождал чувство выматывающего бессилия. Штольману случалось видеть кошмары, но этот был один из самых тяжких.

Он не видел ни площади, ни дома с эркерами. Он вообще ничего не видел, кроме тумана, в котором двигались какие-то неясные тени. Но Анна умоляла оглянуться. Он делал над собой усилие… и тут же просыпался. Потом монотонный стук колёс снова нагонял дрёму, и он проваливался в сон, изо всех сил сопротивляясь, потому что знал – кошмар повторится. Он толком не спал трое суток, измученное тело упрямо требовало отдыха.

Что её так пугало? О чём она пыталась его предупредить?

В который раз вырвавшись из тревожного сна, он потёр лицо, надеясь проснуться окончательно. Потом украдкой огляделся. К счастью, ничьё внимание не привлёк его безумный вид, запалённое дыхание, блуждающий взгляд. Попутчики мирно спали рядом. Весь вагон был погружён в сон. И, кажется, никто не бился, как он, в силках удушающего кошмара.

Всё спят, значит, ему пришла пора бодрствовать. Наступало самое опасное время. Если за ним по-прежнему идёт охота, сейчас охотникам предоставляется едва ли не единственная возможность. Интуиция подсказывала сыщику, что со смертью Челси и троих его подручных опасность для него, отнюдь, не миновала. А интуиция – вещь в его ремесле крайне полезная.

Спать, сидя на жесткой скамье Калькуттского экспресса, было чертовски неудобно. Через двое суток пути всё тело жаловалось. Можно было, конечно, взять купе первого класса и путешествовать с комфортом, но Штольман принёс комфорт в жертву безопасности. Одинокого путешественника в запертом купе убить куда проще, чем в заполненном людьми общем вагоне.

Он с трудом уговорил Петра Ивановича и Карима остаться в Бхаратпуре, сам отвёл их в заброшенный город и показал загадочный храм, служивший тайным убежищем Калидасу. Ему было спокойнее осознавать, что они находятся рядом с Анной и смогут прийти ей на помощь, если понадобится. О себе он и сам позаботится.