– Один, - Хэнк демонстративно проверил свои револьверы. – Шесть выстрелов – полный барабан. Если бы стреляли двое, ты не успел бы добежать до лестницы.

Штольман кивнул – то ли соглашаясь, то ли просто своим мыслям.

– И что он сделает, как думаешь?

Русский нехорошо сощурил глаза, но ничего не ответил. Кажется, несмотря ни на что, он Пирсу всё ещё не слишком доверял. И правильно делал. Никому не надо доверять. Особенно в такой ситуации.

Кажется, сон пошёл Штольману на пользу, он слегка успокоился. Хэнк ухмыльнулся, зевнул во весь рот и полез на дощатый настил со словами:

– Сегодня ты правишь.

Обнял свой кожаный мешок и устроился на животе, надеясь, что в такой позе меньше риска во сне удариться лбом.

Русский едва заметно улыбнулся – просто заметнее стали складки на щеках, да глаза чуть потеплели. Ну, и то ладно!

Самое удивительное, что Хэнк действительно ухитрился заснуть. Видимо, и ему нелегко далась эта дорога со сном вприглядку. Он проснулся оттого, что повозка резко остановилась, вынуждая его проехаться пузом по настилу. Пирс недовольно помянул дерьмо, потом опомнился и сел.

Солнце клонилось к закату. Наверное, можно было ехать ещё, но Штольман почему-то решил иначе. Ему виднее.

Пока Хэнк умывался в заболоченном озерке, обнаруженном в лесу шагах в трехстах от бивака, русский распряг и стреножил лошадь, а теперь стоял посреди прогалины в каком-то невесёлом раздумье. Снова давит тоска? Ничего, парень, сам знаешь: от тоски самое лучшее лекарство – работа!

Пирс достал кофейник и сунул его спутнику.

– Набери воды, пока я костёр разведу.

Русский снова дёрнул головой, словно что-то вызывало его сомнение или раздражение. Хэнк уже подметил у него эту манеру, также как и то, что обычно Штольман ничего не говорит о том, что заставляет его сомневаться. Ничего не сказал и на этот раз, просто взял кофейник и исчез в зарослях.

Пирс притащил валежину и принялся кромсать её охотничьим ножом, добывая щепу, когда что-то заставило его насторожиться. То ли неожиданный звук, то ли просто интуиция, не раз выручавшая прежде в его бурной жизни. Внезапно подхватившись, Хэнк вынул револьвер и осторожно заспешил через прогалину к лесному озерку, куда несколько минут назад ушёл Джек.

Успел он в самое время. На скользкой глинистой тропинке не на жизнь, а на смерть схватились двое: русский и какой-то индус. Нападающий был со Штольманом одного роста и телосложения, но у него перед сыщиком было важное преимущество. Кажется, он успел достать русского в спину ножом. На лопатке расплывалось кровавое пятно, левая рука повисла плетью, а убийца, к тому же, довольно удачно взял его локтем за горло, не позволяя достать оружие и подталкивая всё ближе к обрывистому краю. Развязка была близка.

Убийца висел на спине у Штольмана, так что Хэнк выстрелил в воздух, опасаясь задеть Джека. Индус тут же отскочил, выпустив жертву, и одним прыжком скрылся в зарослях. Русский едва удержался на тропе, а кофейник всё же бултыхнулся в воду. С противоположного берега озерка плюхнулось здоровенное бревно, только это бревно довольно резво направилось к месту недавней драки. Крокодил. Так, кофе отменяется!

Хэнк продолжал держать под прицелом заросли, памятуя о том, что у убийцы тоже есть револьвер. Джек, тяжело дыша, оттянулся к нему за спину и правой рукой достал своё оружие. Прикрывая друг друга, они отступили к месту бивака, и Хэнк понял, почему русский дальновидно устроил его на широченной прогалине. Если стрелять из кустов, расстояние для прицельного выстрела из револьвера всё же великовато.

Пятно на спине у русского и висящая плетью рука Хэнку чертовски не нравились. А Штольман к тому же решительно двинулся запрягать едва отдохнувшую лошадь. Одной рукой – как же!

Пирс отобрал у него сбрую и подтолкнул к костру:

– Мы не уедем, пока я тебя не перевяжу. Вряд ли он повторит нападение сейчас, а в дороге ты истечёшь кровью.

У Джека хватило ума не спорить. Он поморщился и начал стягивать пропитанный кровью сюртук.

Всё оказалось не так плохо, как могло быть. Нож скользнул по лопаточной кости, не вонзившись глубоко, и всё же рану надо было зашить. У Хэнка с его привычками бродяги всегда была в запасе иголка, нитки тоже имелись. И виски во фляге – единственный способ обеззаразить рану и обезболить пациента. Он дал Джеку сделать хороший глоток прямо из горлышка, потом полил на рану, не обращая внимания на то, как пациент зашипел сквозь зубы. Больно, а куда денешься?

– Повезло тебе, - пробормотал Пирс, орудуя иглой.

Прокалывать живую плоть всегда трудно, но Хэнку приходилось зашивать и себя самого, так что орудовал он иглой весьма умело. И отлично представлял, что чувствует сейчас пациент.

– Повезло, - произнёс тот тихо и хрипло. – Он заходил от солнца, его выдала тень. Мне просто некуда было деться – обрыв, крокодилы. Кто это был?

Хэнк завязал очередной узелок.

– Какой-то индус. Среднего роста, худой, в чалме. Я не разглядел лицо. А ты его не видел?

Русский качнул головой и зашипел от боли.

– Не дёргайся, - предупредил его Пирс. – Я уже скоро. Остался последний шов.

Когда дело было сделано, он снова полил рану виски и промокнул платком. На перевязку пошла чистая нательная рубаха. Кажется, сильно кровоточить зашитая рана не должна. Оставив своего пациента приходить в себя после операции, Пирс пошёл запрягать лошадь. Джек прав: ехать придётся всю ночь. Чем скорее они доберутся до Агры, тем меньше шансов у убийцы достичь своей цели.