Устроив сыщика поудобнее на козлах возле себя, Хэнк велел ему:

– Следи за кустами и держись крепче. Поедем быстро.

Русский посмотрел на него долгим тяжёлым взглядом, потом взял здоровой рукой за локоть:

– Если со мной что-то случится, передай камень Петру Ивановичу Миронову. Он разберётся.

– И думать не смей! – погрозил ему Хэнк. – С меня твоя малютка Энни шкуру снимет, если я тебя не довезу. Ведь снимет?

Знать бы, что там с малюткой Энни, если её мужчина идёт напролом, оставляя куски себя по всей дороге!

Отчётливая улыбка впервые за всё время появилась на губах русского:

– Снимет. С меня тоже.

Хэнк ухмыльнулся, радуясь, что сумел растормошить его. Помирать вздумал – вот ещё!

– Тебе-то что? Ты же будешь мертвый!

Штольман улыбнулся почти радостно:

– Это меня не спасёт!

– Это как? – не понял Хэнк.

– Лучше тебе не знать!

========== Кали ==========

Призрак был страшен. Красный британский мундир был изорван, испачкан в крови и даже, кажется, прожжён. Разбитое в кровь лицо обезображено синяками. Впрочем, Анна не была уверена, что видела этого человека прежде.

– Кто вы? – спросила она. – Зачем вы пришли?

*

Ничего худого с ней не произошло. Индийские слуги раджи обращались с Анной почтительно, но не говорили ни слова. Должно быть, они не понимали по-английски. Её хорошо кормили, только не позволяли выйти вон из дворца. Впрочем, Анна и не стремилась к этому. Яков велел дожидаться здесь, и в кои веки она намеревалась его послушаться.

Ей отвели отдельные покои. Дворец был странный. Он производил впечатление заброшенности и запустения, но отдельные комнаты были жилыми и даже роскошными. На своё новое обиталище жаловаться ей было грех. Ложе из циновок было мягким и удобным. Должно быть, Анна слишком устала и перенервничала, потому что уснула, как убитая, едва голова коснулась подушки.

Утром вместо её платья служанка обрядила Анну Викторовну в сари. Анна попробовала было возразить, но платье всё равно уже унесли – не ходить же ей голой, в самом деле! Впрочем, в сари оказалось на удивление удобно: ничто не стесняло живот и грудь. В последнее время корсет начал Анну раздражать. К тому же, в одеянии индийской женщины было не так жарко. Голубая кофта с короткими рукавами, застёгнутая на три алмазные пуговицы, была совсем короткой, оставляя обнажённым тело в талии. Сари из бирюзового муслина с золотым шитьём выглядело роскошным, но Анна поёжилась при мысли, насколько это фривольно должно выглядеть: обнажённые руки и живот. Потом она перевела взгляд на служанку, двигавшуюся в своём одеянии невероятно грациозно, и подумала, смотрится ли она так же красиво. К сожалению, в её покоях не было зеркал. Никогда Анна Викторовна не гонялась за модой, но сейчас ей очень захотелось увидеть себя со стороны.

Но в следующее мгновение она об этом уже забыла. Оказалось, что вместе с платьем и корсетом из комнаты пропал светло-серый пиджак Штольмана – самая большая ценность, какая была здесь у неё. Анна поймала служанку за локоть и стиснула что есть силы.

– Где? – рыкнула она.

Служанка уставилась на неё большими, как у лани, тёмными глазами.

– Где пиджак моего мужа?

Эта потеря сейчас казалась ей самой непоправимой. Анна пообещала себе, что если не получит ответа немедленно, то служанка испробует на своей голове прочность большого медного блюда, наполненного фруктами. Впрочем, фрукты она вытряхнет, так и быть.

К счастью для ничего не подозревающей индианки, в комнату пленницы бесшумно вошёл Калидас. Он тоже был роскошен в расшитом золотом и драгоценными камнями камзоле, ярких сафьяновых туфлях и тяжёлом тюрбане. На губах у него блуждала загадочная улыбка, но враждебным он не выглядел. Впрочем, Анна сейчас не побоялась бы никого.

– Верните одежду моего мужа! – яростно сказала она.

– Зачем она вам? – спросил раджа, глядя в сторону и всё так же непонятно улыбаясь. – Разве сари вам не нравится?

– Нравится, - сквозь зубы процедила Анна. – Верните!

Раджа сделал знак и сказал два гортанных слова. Служанка молча поклонилась и ушла. Потом вернулась, неся пиджак. Анна вцепилась в него, превозмогая себя, чтобы не зарыться в ткань лицом, вдыхая знакомый запах. Когда она расскажет ему, как обнюхивала его пиджак, он будет очень смеяться. Пусть!

На губах пленницы мелькнула улыбка. Раджа её заметил и удовлётворённо кивнул.

Анна аккуратно сложила пиджак и непринуждённо села, пристраивая его на коленях. Потом с вызовом взглянула на Калидаса:

– Зачем меня переодели?

– Затем, что вам сейчас вредна европейская одежда. Она стесняет живот и мешает ребёнку.

Анна на мгновение лишилась дара речи. Этот незнакомый мужчина непринуждённо говорил о таких вещах, которые в России ни один воспитанный человек не произнёс бы вслух. Кроме доктора, конечно.

Ребёнку? Он сказал «ребёнку»?

Раджа смотрел на неё иронически:

– Неужели вы не заметили, что в тягости?

Ну, вот не заметила как-то! Нарушения цикла в дороге у нее уже случались, должно быть, от нагрузок. Но задержка никогда не превышала месяца, так что Анна не придавала ей значения.