– А... Рон и Гарри? – задала Джинни наиболее волнующий её вопрос.

– С ними всё в порядке, – прошептал Фред, подмигивая. – Равно как и с Люпином и Тонкс.

– Вы чего? – Джордж тоже подмигнул, точно так же, как брат. – Вы, члены Отряда Дамблдора, сомневаетесь в находчивости и мастерстве своих коллег по цеху?

– Нет, конечно! – вспылила Джинни, но по её лицу – точнее, по лицу Дафны – было видно, что у неё словно камень с души упал.

Вдруг раздался стук, очевидно, о дверной косяк, потому что двери не было как таковой, и через секунду в комнату заглянула молодая волшебница, тоже одетая в пурпурную мантию.

– Мистер Уизли, не хотелось вас отвлекать, – сказала она, обращаясь к обоим братьям одновременно, – но какие-то покупательницы в зале яростно требуют упаковку любовных напитков.

– Ясно, Верити, спасибо, – отозвался Фред, закатывая глаза и поворачиваясь к Джинни и Астории, – ну никакого покоя от этой любвеобильной молодёжи! Даром что лето на дворе! Я-то думал, такой спрос бывает лишь при весеннем обострении.

– Вам от этого только лучше, не правда ли? – съязвила Джинни. – Прибыль больше.

– Ладно, мы пойдём работать, – примирительно сказал Джордж, кладя руку на плечо Фреду. – Астория, какую обманку тебе завернуть?

– Давай порошок, – решилась она.

– И побыстрее, пожалуйста, – добавила Джинни, то и дело поглядывая на часы.

– Прекрасный выбор! – Фред просиял голливудской улыбкой. – Хогвартс стоит того, чтобы слинять от родителей любым, даже не совсем законным способом.

– Некоторые вообще на машине улетели, – вторил ему Джордж.

Они одновременно расхохотались и пошли в зал: один – упаковывать товар, другой – помогать покупателям.

Через пять минут подруги уже стояли на чётной стороне Вэнди-стрит, пытаясь отдышаться от быстрого бега, и волосы Джинни представляли собой нечто странное, отдалённо напоминавшее перьевое мелирование.

Август подходил к концу. В Малфой-мэноре было мрачно как никогда – во всех смыслах этого слова. Его номинальные хозяева были в худшем положении, чем любой другой из его обитателей. Провал операции по захвату Поттера коснулся всех Пожирателей без исключения. Гнев Волан-де-Морта не знал границ: несколько суток подряд из особняка раздавались стоны, крики и змеиное шипение. Драко, вынужденный быть этому не только свидетелем, но и косвенным исполнителем, благодарил небо хотя бы за то, что под горячую руку Лорда не попала его мать. Как и родители, он считал дни до отъезда в Хогвартс. Все трое понимали, что для Драко школа означала спасение, пусть и на короткое время. Первое сентября... Никогда ещё за семь лет учёбы первый день осени не был таким желанным.

Вечером накануне отъезда вся семья Малфоев заперлась в кабинете Люциуса. В доме было непривычно тихо – время пирушек и вакханалий прошло, многие Пожиратели убрались вон, а те, кто остался, уже несколько дней не высовывали носа из своего убежища. Сам Волан-де-Морт не появлялся здесь с тех пор как устроил массовое наказание своих приспешников. «Слава Мерлину», – подумал Драко, садясь в кресло напротив родителей. На него нахлынули воспоминания о том, какое ужасное применение нашёл ему Тёмный Лорд, и, пытаясь отогнать их, он посмотрел на Люциуса и Нарциссу, неестественно прямо сидящих на жёстком кожаном диване. Мать смотрела куда-то вдаль отрешённым и измученным переживаниями взглядом, а отец и вовсе опустил голову, стыдливо пряча глаза от собственного сына. В последнее время ему приходилось особенно туго, год в Азкабане оставил неизгладимый след в его душе, если таковая вообще имела место быть. К постоянным насмешкам и унижению добавилось желание Волан-де-Морта опозорить его прилюдно: на глазах у всех Пожирателей он забрал у Люциуса волшебную палочку, основное орудие каждого мага. Драко смотрел на отца и думал о том, что если раньше его поведение вызывало в нём злость и негодование, то теперь он мог смотреть на него лишь с жалостью. Очевидно, именно поэтому Люциус и не выдерживал его взгляда: что может быть хуже разочарования в глазах того, для кого ты всегда старался быть примером?

«Бедные родители, смогут ли они пережить всё это? Чёртова война! Кому она нужна? Горстке властолюбцев? А страдают все – не только волшебники, но и маглы... Сегодня опять разрушено какое-то офисное здание в Лондоне. Когда же это закончится? А Поттер молодец, не дал Пожирателям себя поймать. Надеюсь, он придумает что-нибудь, ведь, похоже, только он и способен... И Грейнджер пора уже применить свой ум на деле! К дьяволу репутацию, классовое разделение и неравенство! – Драко ещё раз взглянул на родителей. – Я лишь хочу, чтобы с мамой и отцом всё было хорошо. Да, Поттер, иногда я завидую тебе, хоть это звучит бредово. Тебе не пришлось защищать своих родителей и бояться за их жизни, а у меня просто нет выбора...»

– Драко, – подала голос мать, долгое время наблюдавшая за ним, – о чём ты думаешь?

– О вас, – честно ответил он.

– Мой мальчик... – растроганно прошептала Нарцисса.

Люциус тяжело вздохнул.

– А я и не заметил, как он вырос, – сказал он жене, но потом обратился к Драко: – За этот год ты так изменился, что я иногда спрашиваю себя, ты ли это.

– Я, конечно, – Драко улыбнулся уголком рта, и вдруг подсознание словно подсказало ему, что нужный момент наступил: – Наверное, меня так любовь изменила.

Люциус наконец-то посмотрел на Драко прямо. В его глазах читалось изумление высшей степени. Он, похоже, не мог поверить, что его сын способен на какие-то сильные и, главное, положительные чувства. Он повернулся к Нарциссе. Та мягко улыбнулась.

– Ты знала?

– Да. Драко сказал мне, когда ты ещё был... в общем, когда тебя не было с нами.

– И кто же твоя избранница? – Люциус снова перевёл взгляд на Драко, ожидая услышать один из стандартных ответов, принятых в их древнем семействе. Юноша, понимая, чего от него ждёт отец, собрался с духом и сказал: