— Ух ты! Я должна это заснять, — прошептала Астория стоящему рядом Симусу, доставая из сумки фотоаппарат.

— Только убери вспышку, — посоветовал он ей, — это может испугать Эрнеста.

Несколько щелчков, и все уже обсуждали получившиеся снимки, но не успел Тео разобрать слова, как увидел, что к гиппокампу идёт Гермиона.

Она подбиралась медленно, выверяя каждый шаг, но не из-за страха, а потому, что боялась спугнуть это волшебное существо, которое внимательно смотрело на неё. Это было что-то невообразимое — подобное она испытывала лишь тогда, когда впервые увидела Клювокрыла. Эрнест был не менее прекрасен и необычен: по мере приближения Гермиона несколько раз осмотрела его, не переставая удивляться гармоничности этого полулошадиного-полурыбьего тела. Сделав последний робкий шаг, она протянула руку вперёд. Гиппокамп снова раздул ноздри, а потом склонил голову и... потёрся щекой о руку Гермионы.

— Вот это да! — прошептала она в полном восхищении. — Хагрид, ты видишь?

Стараясь не шевелиться, она покосилась на лесничего: тот был готов расплакаться от умиления, а Гермиона, осмелев, принялась осторожно почёсывать Эрнеста за ухом. Похоже, гиппокамп был совсем не против и только ниже наклонял голову, тихо сопя. Гермиону же в этот момент просто переполняли эмоции.

Ничего себе! Я просто не могу в это поверить. Неужели это не сон? Я стою на берегу озера и глажу гиппокампа? Существо, которое почти невозможно приручить? Это всё так... нереально! Надеюсь, Астория успела сделать фотографии: надо обязательно показать родителям. Эх, как жаль, что они могут увидеть такое чудо лишь по фотографиям!

Ещё немного погладив гиппокампа по шее и даже обнаружив скрытые под чешуёй жабры, Гермиона с неохотой отошла назад, уступая место Падме. Дин тоже подошёл ближе — на случай если произойдёт что-то непредвиденное. Похоже, Падма спиной чуяла, что Дин стоит сзади, и явно нервничала. Но она тут же забыла обо всём на свете, едва Эрнест лизнул её ладонь.

— Ох! — тихо сказала она, а Дин был уже рядом с ней. — Какой шершавый!

Она повернулась к своему телохранителю, и их глаза на секунду встретились. Падма сияла не хуже Хагрида, который собирал по берегу хворост, и Дин, видя её радость, почувствовал отчаянное, тщательно и долго скрываемое, но от того ещё более мощное желание её поцеловать. Но ситуация была неподходящей, тем более внимание Падмы снова перехватил гиппокамп, ещё раз лизнув её ладонь.

— Так это же сливочное пиво! — догадалась Джинни.

— В смысле?

— Когда Джастин нёс стаканы через эту толпу в «Трёх мётлах», то немного разлил. А потом ты держала свой стакан, вот на ладонях и остался запах!

— Гениально! — восхитилась Астория. — Так что, выходит, наш Эрнест любит сливочное пиво?

— А, может, он вообще любит сладкое? — предположила Гермиона. — Падма, у тебя есть что-нибудь из сладостей?

— Есть Берти Боттс, но, думаю, они не подойдут. А, вот, ещё две медовых ириски завалялось!

Она попыталась одной рукой открыть сумку, висевшую на плече, но та никак не хотела поддаваться.

— Можно мне? — спросил Дин чисто для формальности, а сам уже тянулся к замку. Падма коротко кивнула, мысленно радуясь темноте, в которой не было видно её сильного волнения. А Дин между тем уже ловко расстегнул её сумку и запустил руку внутрь.

— Они в боковом кармашке... должны быть, — прошептала Падма, рассеянно поглаживая Эрнеста и слыша совсем рядом чуть неровное дыхание Дина. Сейчас, когда он был так близко, она снова поняла, как скучала по нему, и ей дико, до помутнения в глазах захотелось чувствовать не только его дыхание... Но теперь у неё не было такой возможности.

Дин ловко достал из сумки две ириски, застегнул замок, и отстранился. Ощущение его тепла мгновенно пропало. Падма с грустью отвернулась к ожидавшему угощения гиппокампу, и попыталась убедить себя, что после такого отказа глупо на что-то надеяться.

Но Дин был с ней на одной волне и сразу уловил перемену в её поведении, поэтому уверенно взял её за свободную руку и положил одну ириску на ладонь. Падма взглянула на него, чуть приподняв брови, а он лишь ободряюще улыбнулся и протянул Эрнесту вторую ириску.

— Я что-то не пойму, — зашептал Хагрид, подходя к Гермионе и наблюдая за этой парочкой у воды, — Эти двое что ли дружат?

— Сама точно не знаю; надеюсь, что да, — тихо ответила она и добавила: — Хагрид, тебе помочь с хворостом?

— О, не стоит, Гермиона, — отмахнулся он — так, что последние неопавшие листья на деревьях опасно зашелестели.

— Да ладно, мне совсем не трудно. Ты всё время поишь нас горячим чаем, согретом на огне, так что мы у тебя в долгу.

Улыбнувшись, она достала волшебную палочку и, шепнув «Люмос», пошла по направлению к ближайшим деревьям.

====== Глава 12 ======

Тео охватило странное предвкушение, когда он понял, что Гермиона идёт в лес одна. Он затаил дыхание, внимательно наблюдая за ней, а она как раз шла прямиком на него. Где-то далеко закричала спугнутая птица, но кроме этого звука и хруста мелких веток под ногами гриффиндорки ничего не было слышно. На берегу стояла тишина: наверное, очередной желающий гладил питомца Хагрида, а другие не хотели мешать чудесному моменту единения человека и природы.

Гермиона заклинанием усилила исходящий из палочки свет и начала понемногу собирать хворост. Найдя едва заметную в темноте тропинку, которую, вероятно, проделал здесь Хагрид, она, увлечённая своим занятием, всё больше углублялась в чащу. Тео неслышно двинулся за ней, изо всех сил подавляя возникшее ещё в «Трёх мётлах» желание утащить её подальше от людей. Он шёл на расстоянии пяти-шести ярдов, осторожничая, ступая как можно тише, каждый раз останавливаясь вместе с ней и также одновременно с ней возобновляя шаг. Но, похоже, Гермиона всё-таки заметила какой-то посторонний шум: подняв с земли очередную охапку веток, она уже занесла ногу, чтобы перешагнуть через толстый ствол поваленного дерева, лежащий поперёк тропинки, но вдруг замерла. А Тео в это время уже успел сделать шаг — Гермиона мгновенно обернулась на еле слышный, но в этой тишине чётко различимый хруст.