– НЕПРАВДА! Он эту свою защищал! – закричала Дана.

– Молчать! – гаркнула директриса. – Меня заколебали эти бесконечные разборки в восьмом классе! Наказаны будут оба!

Маринкович принялась душераздирающе реветь, шлёпая себя по ляжкам, а Ваня сделал вид, что ему всё равно. Хотя ноги и руки уже похолодели.

И вдруг в дверь вполне уверенно постучались.

– Кто? – оскалилась Мандрагора Вельзевуловна.

Не дожидаясь приглашения, в кабинет вошла Шмеленкова.

Смелость ей, конечно, давно уже изменила. Но бросить в беде Ваню она просто не могла.

– Это вообще-то я её толкнула, – заявила она. – Ваня меня просто покрывает. Маринкович, скажи?

– ДА! Это она! Всё она! – с готовностью затрубила Дана, делая руками очень странные движения, как будто боксировала на ринге.

Директриса резко поднялась с кресла, в два шага пересекла помещение и очутилась лицом к лицу с Шаней.

– Меня это заколебало, понимаешь ты? Заколебало! – зашипела она. – И снова ты, Шмеленкова! Снова это ты! Значит так, слушать меня, все четверо! Маринкович оплачивает ремонт во всей школе! Травкин идёт нахрен отсюда на урок! Нундине Диогеновне вычтем из зарплаты! А ты... Ты, Шмеленкова, задержись.

– Но... – начал было Ваня.

– ВОН! – гавкнула Мандрагора Вельзевуловна, схватив пепельницу и треснув ей об стол.

Всем, кроме Шани, пришлось ретироваться.

– О горе мне! О горе! – надрывалась учительница, дёргая себя за волосёнки. Дана периодически жалобно повизгивала и похрюкивала.

– Я пытался, – тяжело вздохнул Ваня, глядя себе под ноги.

– Козёл, – вынесла свой вердикт Сара, которая ждала за дверью. – Я, конечно, надеюсь, что Шаня оттуда живой выйдет. Но ты мне объясни, Травкин, какого чёрта ты от неё бегаешь?

Ваня неодобрительно прищурил свои серые глаза.

– Не твоего ума дело, Шмульдина, – своим фирменным ледяным тоном произнёс он.

– Идиот! – возмущённо заявила Сара и с оскорблённым видом обогнала его, устремляясь в аудиторию.

– Я себя иногда просто ненавижу, – негромко пожаловался Ваня Нундине Диогеновне, потому что больше никого подходящего рядом не оказалось. Дана, разумеется, не в счёт.

– Это нормальные искания души молодой, друг мой! – отозвалась та и снова принялась причитать. – О горе мне, о горе!

– Ну спасибо, – вздохнул Иван.

Каждую перемену он подходил к двери кабинета директора и прислушивался, боясь даже представить, что там делают с Шаней. Увы, ни звука.

Сара тоже прибегала пару раз, сталкивалась с Ваней и только головой качала. За дверью всё было тихо, как в могиле. Такая хорошая звукоизоляция? Или Мандрагора Вельзевуловна уже доедает Шаню?

Вышла Шмеленкова только перед последним уроком. Она, пошатываясь, заявилась в класс географии. Букашкина Флора Филипповна, которая терпеть не могла Шаню, горестно застонала.

– Сеструха, ты как? – взволнованно спросила Сара, подбегая к ней. – Что там было?

– Она заставила меня разбирать документы, – тяжело дыша, выговорила Шаня. – Честное слово, лучше бы на уроках сидела! Чувствую себя Роном, который котлы чистил!

– Жива? – встревоженно спросил Ваня, тоже подходя.

Шаня хотела ответить, что всё в целом обошлось, её ведь не расчленили и не принесли в жертву. Хотела поблагодарить, что вступился за неё. Но вот сказала почему-то совершенно другое.

– Мы теперь в расчёте, Травкин, – отрезала Шаня, поджав губы. – Ты помог мне, я – тебе.

Ваня едва заметно приподнял брови, а потом пожал плечами и отошёл в другой угол класса, к Хитрозадову с Подфартенко.

– Ты чего? – озадачилась Сара. – Что, никак утро ему простить не можешь?

– Да не знаю я, Сар, – раздражённо-тоскливо отозвалась Шаня. – Я говорю не то, что думаю. Да вообще не знаю!

– Типичной блондинкой становишься, – заметила подруга.

– Иди ты, – возмутилась Шмеленкова, понимая, что Шмульдина права.

Шаня Шмеленкова превращается в сопливо-агрессивное чёрт-те что. Спешите посмотреть.

– Начиняем урёк! – скомандовала Флора Филипповна, хлопнув в ладоши.

– Скажи, у нас все учителя в школе дефективные? – со злостью поинтересовалась Шаня, чувствуя непреодолимое желание чем-нибудь швырнуть в миниатюрную учительницу географии.

– Только сейчас заметила? – фыркнула Сара.

– Шмеленкёвя, Шмюльдиня, ряссяжю! Начиняем урёк, скязяля!

Непростой школьный день – вторник – всё же подошёл к концу. Лавина учеников повалила из всех кабинетов. Во всеобщей неразберихе и толчее Шаня каким-то чудом умудрилась выловить Розу.