– Очень даже хорошо, – отозвалась Шаня.

Неловкости и след простыл. Шмеленковой вдруг захотелось, чтобы раздолбаевский дом оказался как можно дальше. Чтобы можно было вот так идти и разговаривать. И наконец-то всё окончательно прояснить.

– Знаешь что, а я все-таки дебил, – внезапно сказал Ваня. – Я не должен был себя так вести. И убегать от тебя не должен был. И Розу бросать.

– Но в итоге-то ты с нами! – улыбаясь, возразила Шаня. – Да и я не должна была на тебя рычать и кидаться. Простишь?

– Что за вопрос? – возмутился Иван. – Не вздумай больше извиняться. Поразительно... Шаня и прощения просит.

– Бла-бла-бла! – передразнила его Шмеленкова. – Ваня и со мной разговаривает! И не нудит.

Травкин фыркнул и ткнул её под рёбра, от чего Шмеленкова взвизгнула и в шутку стукнула его кулаком в живот.

– А ещё давно пора было тебе сказать... – Ваня замолчал и вдруг увлеченно начал смотреть на синее уже совсем летнее небо.

Шаня поняла, что он хочет сказать. И смущённо уставилась на чей-то зелёный забор.

– Вся эта наша с тобой вражда – просто бред, – с усилием выговорил Ваня. – И ты... Это... Ну ты, наверное, уже поняла. Ты мне нравишься.

Шаня невольно заулыбалась, покраснев.

– Ты меня, Травкин, неизвестно во что превращаешь, – усмехнулась она. – И ты мне нравишься. Очень даже.

– Это ты меня неизвестно во что превратила, я стал слишком хорошим! – фыркнув, заявил Ваня. И взял её за руку.

Ванина рука была тёплой, почти горячей. А Шанина – приятно охлаждающей.

– Лохудры! – завопила Роза, прекратив прыгать. – Вы там что, женитесь без меня? Бежим скорее!

Дом Раздолбаева оказался почти на другом конце посёлка у самого шоссе. Совсем маленький деревянный домик с небольшим участком. Шаня с интересом заглянула в окно. Увы, ничего не было видно. Только синяя занавеска.

– Миша! Поооончик! Пончик, спаси нас! – затрезвонила Роза, тряся калитку.

Никто не отозвался.

– Кажется, никого дома нет, – заметил Ваня. – Куда он уже усвистал?

– Давайте камень кинем! – предложила девочка, уже озираясь в поисках подходящего.

– Тогда точно на улице жить будем, – возразила Шаня. – Пойдём к Сарочке, что ли?

– Царь же сказал, что к Саре, лошины! – рявкнула Роза. – Царь всегда прав! За мной, моё племя!

И компания беженцев, в шутку переругиваясь и громко хохоча, направилась к ничего не подозревающим Шмульдиным.

– Ладно, удачи нам, – пробормотала Шаня, нажимая кнопку звонка.

– О, какие люди, рад вас видеть! – жизнерадостно затрещал домофон, и калитка, щёлкнув, открылась.

– Чё? – нахмурилась Роза.

– Это не Сара! – удивилась Шаня.

– Серьёзно, Миша?! – приподнял брови Иван. – Что он там делает?

– Может, это не он? – ничего не понимая, предположила Шмеленкова.

Но это был именно Раздолбаев.

– Я поражен! – воскликнул он, показываясь на пороге дома. – Я знал, что вы меня просто обожаете, но не думал, что будете следовать за мной везде и всегда!

– Что ты здесь делаешь? – ошарашенно задал вопрос Ваня.

– Ты захватил дом и держишь их в подвале? – спросила Шаня.

– Как ты можешь? – возмутился Раздолбаев. – Вообще-то я здесь желанный гость!

– Он припёрся, и мы его выгнать не можем, – подала голос Сарочка, выглядывая из-за Мишиной спины. – Заходите!

– Не оправдывайся, квашня! – заорала Роза, забегая в дом. – Если бы ты хотела его вышвырнуть, он бы уже был на Плутоне!

– Сомкни уста, Шимпанзе! – осадил её Раздолбаев. – Зачем пожаловали?

– Нам теперь негде жить, – совершенно спокойно объявила Шаня.

– Чего? – не поняла Сара.

– Вы дом сожгли? – спросил Миша.

– Нет, лошина, его инопланетяне унесли! – фыркнула Роза.

– Родители поцапались и нас выгнали, – объяснил наконец Ваня. – Можно мы пока у вас побудем?

– Нифига себе, – присвистнула Шмульдина. – Ну оставайтесь.

– О, здравствуйте, ребята! – В коридор вышла Мария Шмульдина.

– Простите, что без приглашения! – сразу же начал извиняться Травкин.

– Перестань, вы можете приходить в любое время, – махнула рукой Мария. – Только без топоров, ладно?

– Не вопрос! – оскалила зубы в “милой” улыбке Роза.

– Представляете, их из дома изгнали! – сообщил вдруг Раздолбаев, как будто разговаривал со старой знакомой.

– Что ты творишь? – прошипел Ваня, вытаращив на него глаза.