Шмеленкова, подавив желание прикрикнуть на них “заткнитесь”, решила просто подождать, что будет дальше. Хотя душераздирающие вопли сильно действовали на нервы и били по ушам.

Интересно, а посуда полетит? Стулья, столы?

В какой-то момент Шаня отметила, что крики начали стихать. Замолчала Роза. Ваня, кажется, и не говорил ничего. Таисия, которая успела каким-то образом появиться на кухне, хлопнулась на стул и надрывно взвыла:

– Сил моих больше нет!

Ольга, заметно побледнев, привалилась к косяку. У Шани мелькнула мысль, что её надо куда-нибудь посадить. А то ещё в обморок грохнется.

Слово целиком и полностью перешло к Николаю.

Размышляя, помочь Ольге или нет, Шмеленкова пропустила начало его пламенной речи. Внезапно её привлекло прозвучавшее “чужая”, и Шаня невольно повернулась к главе ненормального семейства.

– Лимит чужих в моём доме исчерпан! Ис-чер-пан! – тявкал Николай, потрясая кулаком и страшно дёргая глазом с покрасневшими от напряжения сосудами. – Каждое утро я вынужден лицезреть в МОЁМ доме нахлебниц! Содержать их! Кормить! Терпеть всё это!

Шмеленкова, почувствовав резкий подъём раздражения и ущемлённой гордости, хотела было показать ему выразительный палец, собрать вещи и свалить к Сарочке. Но Николай говорить не закончил.

– Сколько лет я живу в этом сумасшедшем доме! Сколько лет терплю чужих детей! Сколько лет вы всячески притесняете МОЕГО сына?! – рычал Николай, сверкая глазами.

И тогда Шаня сообразила, что едва ли он имел в виду её. Две недели – не много лет. А кто тогда? Раздолбаев, что ли?

– Коля! Замолчи! – не своим голосом взвизгнула Ольга, как будто он её ударил.

– Ты, жид, что себе позволяешь? Жид поганый! Что ты несешь?! Ты нас здесь запер, ЖИИИИИИД!!!! – истерически взревела Таисия и в припадке заколотила кулаками по столу.

– Я твой благодетель, вшивая тварь! – закаркал Николай, весь трясясь и почему-то закатывая глаза. – И чем вы мне платите? Чем платите за то, что я всё ЭТО содержу?!

– Да пошёл ты, Николай Иванович! – раздался вдруг звонкий голос.

И в кухне сразу же стало тихо. Не веря ушам, Шмеленкова медленно повернулась к Розе, которая стояла рядом с ней.

В ту минуту Роза выглядела слишком взрослой. Её зелёные глаза зло-насмешливо прищурились, а на потемневшем лице появилась кривая улыбка.

– Больше напрягать вас не буду, Николай Иванович, живите с сыном и радуйтесь, – отчеканила она и подняла глаза на Шмеленкову. – Шанька, пойдём. Нам с тобой здесь не рады.

Словно в трансе, не понимая, что происходит, Шаня послушно протянула ей руку. Роза сжала её кисть с такой силой, что стало больно. И решительно потащила названную сестру к выходу.

За их спинами раздался нечеловеческий вопль Ольги.

– Заберем Петровича и валим! – бодро тараторила Роза, таща Шаню на задний двор. – Я моего Петровича им не оставлю.

– Идём, – согласно кивала Шаня, понимая, что сейчас ей нужно подыграть.

Травкина казалась неадекватно, ненормально весёлой. Она на ходу подскакивала, пела, хохотала, а потом вдруг начинала поливать всё и всех матерными ругательствами и снова хохотать.

Она всеми силами себя сдерживает.

– Тра-ла-ла, мы будем цыганским табором, – объявила Роза, покрыв плечи разноцветной шалью – Петровичем.

– Теперь у нас начинается кочевая жизнь, – вторила ей Шмеленкова.

– Йо-хо-хо и бутылка рома, суки! – прокричала девочка, погрозив кулаком дому. – Вещи наши заберем ночью и пойдём, куда глаза глядят! Хей, а ты возьмешь меня к себе домой?

– Возьму, конечно, – согласилась Шаня. – Будешь спать в моей комнате на коврике.

– Мечтай, это ты там будешь, ибо я Царь! – объявила Роза и заливисто захохотала, краснея от смеха.

– И никто мне больше не нужен, – проговорила Роза, немного успокоившись. – Двинем к Саре, что ли?

– А пойдём, – решила Шаня.

Роза с наслаждением пнула калитку, открывая её. А потом с боевым кличем прокатилась колесом по дороге.

– Не упади, Шимпанзе! – предостерегла Шмеленкова.

Сейчас её точно трогать нельзя. Но долго Роза сдерживаться не сможет. Буйное напускное веселье кончится, её прорвёт – и она всё выскажет.

– Я же не ты, Шмель! – Роза показала ей язык. – Чё тормозишь, потопали!

В этот момент сзади щёлкнула открывшаяся калитка. Шмеленкова, вздрогнув от неожиданности и сжав кулак, резко обернулась. Она ожидала увидеть Николая с дробовиком. И была готова либо обороняться, либо бежать.

– Разрешите мне к вам присоединиться, беженцы? – спросил Ваня, захлопнув дверь.