У нас в Семенном так все говорили: "грЫбы", а дядя Боря стал хохотать, потом стал промакивать платком глаза и вдруг сказал:

– - Ну, допустим, мы решим выехать куда-то. Только те, кто с паспортами. У всех паспорта к маю будут?

Все уверили, что "у всех" будут. А у половины уже были - у нас в Семенном в школу отдавать не торопились, да и случалось оставались на второй год. Почти всем, кроме меня, Роста и Мишани, стукнуло четырнадцать лет, а некоторым и пятнадцать.

– - Ладно. Паспорта -- несамое важное. Но - деньги нужны. А откуда у вас деньги?

– - Мы найдём, -- загалдели все.

– - Хорошо. Допустим, найдёте. Но ведь ваши родители должны съездить к нотариусу и подписать бумагу, что разрешают мне вас вывозить, доверяют вас мне. В Мирошеве к нотариусу всегда очередь. А во Владимир не наездишься. Так что думайте мужики. Нужно родительское собрание. Нужно письмо ещё в администрацию за подписями ваших родителей, понимаете? Много всего нужно. А у вас родители и так еле-еле концы с концами сводят, у них времени не будет на бюрократию.

Но родительское собрание провели. И дядя Боря занялся планированием нашей поездки -- так он говорил. Решили ехать велопробегом. Ночевать в гостиницах и посетить два крупных любительских соревнования по триатлону. К марту дядя Боря разработал маршрут.

– - Нас будут раскручивать как бренд - клуб "Марфа", сказали, звучит хорошо: по-русски и приятно, -- объявил дядя Боря.
– Администрация под нас хочет выбить финансирование ремонта шоссе, вот и раскошелились на наш тур.

Родителями занималась мама, документами у нотариуса и сбором денег - она же. Дядя Боря не имел права собирать деньги, его за это могли привлечь. Денег мама собирала немного: на еду, аптечку и непредвиденные расходы. Но для наших заречных и такая сумма была просто огромной.

26 Велопробег

Это было лучшее лето, лучшее путешествие. Беззаботное время. Через год многие ушли из школы и уехали из посёлка. А тогда мы сплотились, мы знали друг друга чуть ли не с рождения, мы росли на одних улицах, мы учились в одном классе. А теперь мы ехали по средней полосе, по русским землям. Проезжали много. Замыкая колонну на внедорожнике, с запасными велами на крыше, ехал дядя Боря, рядом с ним лежала заветная папка- со всеми документами, справками, полисами, страховками, свидетельствами и нашими паспортами. На заднем сидении стояла аптечка, не такая, как обычно, -- автомобильная, а огромная, маленький холодильник. Весь багажник у дяди Бори был забит запчастями. Мама ехала перед нами, и можно сказать налегке. Она отвечала за наши вещи и в гостиницах тут же бежала к прачке, платила за стирку и следила, чтобы режимы стиральных машинок не испортили "спортивный трикотаж". Не во всех гостиницах были стиральные машины, а центрифуги для стирки постельного белья не подходили. И тогда маме приходилось полночи обстирывать всю команду в тазике, хорошо, что синтетика быстро сохла. Останавливались мы и в местах где не было гостиниц, там нас селили в школе или в детсаду. Тогда уж ничего не стиралось. Кто хотел, тот сам стирал бальё. Но никто не хотел - не было сил.

К нам приставили корреспондента из газеты "Милославич", оплатили ему командировку. Мама его сначала боялась, а потом привыкла. Он оказался не напряжным, скромным и молчаливым. Он был тщедушный, высокий как жердь, очкарик, с ним никто и не общался. Ехал он в машине с мамой, а ночевал в номере с дядей Борей.

Мама запасалась в магазинах и водой. Это тоже была её обязанность: поить нас на шоссе.

Поучаствовали в двух триатлонах и в двух беговых кроссах. Вернулись домой отощавшие, загорелые как грузчики - дядя Боря не разрешал ехать без маек, жёстко сказав, что за голый торс снимают с серьёзных соревнований. У многих случились травмы. Наши заречные поцаки были упёртые до жути и не слушали предупреждений дядя Бори. А если я пытался что-то посоветовать, грубо затыкали. В триатлоне после вела наступает самый опасный момент. Ноги должные перестроиться на бег. Надо бежать аккуратно. А наши заречные неслись сломя голову, а потом начинали хромать - связки голеностопа не выдерживали быстрой смены нагрузки и страдали.

Но в общем и целом -- всё прошло отлично. Свидетельства и дипломы дяде Боре выбивать не приходилось - мы же участвовали только в самых крупных известных соревнованиях, они были хорошо организованы. Пообщались со многими людьми. И встречными на трассе, и спортсменами на соревнованиях. Корреспондент много фотографировал. Ну и соревновались мы как звери. И занимали неплохие места. Ростик иногда грустил, он проигрывал не только мне, но теперь и Михайле - его авторитет падал. На втором кроссе, когда я его обошёл на середине дистанции, он закричал мне вслед:

– - Ева моя!

Через километр Ростик сошёл с дистанции. И его авторитет был потерян навсегда.

На соревнованиях я встречаю спортсменов, которые на трассе начинают плести ахинею, что-то рассказывать, дико материться. Это защитная сила организма, когда он на пределе, злость подстёгивает человека, неприятные воспоминания заставляют пробежать ещё шаг и ещё. Но Ростик сдох. Я злорадствовал. Вот ещё - "Ева моя!" Ева -- моя!

27 Пресса

В "Милославиче", это газета такая, потом ещё полгода появлялись статьи о нашем путешествии. Я даже не думал, что о достаточно заурядном велопробеге с нашими заречными хулиганами можно так интересно написать. Молчаливый корреспондент в красках пересказал какие-то случаи, какие-то моменты. И трагические, когда Ростик сошёл, и смешные, когда я в транзитной не смог найти свою велотуфлю, и пришлось крутить педаль босиком. И о разных конфликтах на дорогах, когда нас тормозили дпс-ники и просили показать разрешение на велопробег. А ещё корреспондент записал некоторые вопросы, которые нам задавали на шоссе встречные. И это оказалось самым смешным. Если бы не корреспондент, я бы их и не вспомнил: