– - Я - твоя. А ты - мой. Помни это. А то сейчас школа как обычно. Год видеться не будем. Я только ночую здесь.

– - Но рульки я тебе всё равно буду заносить. Поспрашаю у дяди Бори, что ещё можно. Мама иногда листья какие-то...

– - Листья я все знаю. Я ими и лечусь. Лопушки-репешки-подрожники. Пока, Василь. До завтра.

Ещё два дня мы не расставались. Я еле-еле заставлял себя тренироваться. Но всё-таки заставлял. Пацаны на озере вроде бы нормально общались, правда -- засмеяли меня, когда я отказался прыгать с тарзанки - но я боялся какого-нибудь подвоха с их стороны, поэтому и не прыгал. Они ж, наши заречные поцаки, и канат подпилить могут, с них станет. Ростик не показывался.

Около церкви Преподобной Марфы появился ретранслятор, огромная, длиннющая вышка. В посёлке случился бум мобильников. Я думаю, Ростика предупредили, что Ева со мной. Ростик не любил проигрывать. Ева и я - это был сильный удар по его самолюбию, посильнее, чем проигрыш в спорте. За мной была и сила. Поцаки побоялись бы идти против меня.

Какие-то слухи, дошли и до дяди Бори. Кроме того, пока нас не было, на его воротах, кто-то написал баллончиком с краской: "Бегемот - урод". Он устроил разнос нам в первый же день учёбы.

23 Почти бунт

– - Слабаки, художники-графики, тоже мне,-- орал дядя Боря первого сентября.
– Нормальные мужики тренируются. Запомните это на всю жизнь. И ещё. Я набираю младшую группу. Пятый-шестой класс. Вы должны быть примером мелким. Сколько я вложил в вас сил. Вы должны держать марку. Никаких конфликтов, никакой дедовщины. Теперь - пацаны, те, а вы - мужики. ПонЯли? Будете бухтеть по углам насчёт Василя, хуже сделаете только себе. Атмосфера должна быть доброжелательная. Мы одна команда. Все работают на Василя. Городу нужен чемпион. Свой, собственный, а не понаехавший. Если Василя травить начнёте, он не станет чемпионом. Всё зависит от вас. Ещё два года. А потом - если Василь ничего не добьётся, опозорится на Первенстве России, секцию лишат финансирования и мне придётся на свои деньги вас всех тянуть. А я и так на свои деньги много чего делаю.

Все стояли тряслись, так был страшен дядя Боря. Не человек, зверь. Ростик нашёл в себе силы и дрожащим сиплым голосом сказал:

– - Это несправедливо. Все работают на Василя. Он и по соревнованиям катается, у него и вел за сто пятьдесят тысяч.

Дядя Боря не обиделся, чего я больше всего боялся - ведь его обвинили в том, что у него есть любимчик.

Дядя Боря ответил:

– - Несправедливо, когда заговор против спортсмена и шину колют в транзитке. Я не против, чтоб в городе было два чемпиона, или три. Мне этого тоже очень хочется. Но, мужики, пока что ни одного. Тренируйтесь, соревнуйтесь с Василем. Бегайте. Будете на одном с ним уровне, тоже дорогой вел получите. Василь силовые тренировки сам проводит. Ходите к нему на участок как в тренажёрку. Да, Михайло Иванович?

Мишаня торопливо закивал. Мишаня - мой друг на века.

– - Ну вот, -- успокаивался дядя Боря.
– - Ходите качайтесь к Василю, если силы не покинут. Супер-древо-турники и другие тренажёры.

– - Меня Василь не пускает, -- пожаловался Ростик.

Дядя Боря посмотрел на Ростика тяжело и продолжил:

– - В ледяной воде с Василём не плавайте, технику испортите. Она у вас итак не ахти, если честно. А больше раза в неделю бассейн нам не светит. Так-то, мужики.

С этих пор мы из пацанов перешли в мужики. У нас не принято стало драться. Все свои тёрки мы решали теперь на дистанции. И все понимали (хоть и обижались, и зло бурчали себе под нос), что я сильнее, я делал их на дистанции, в озере, и в бассейне, и в беге, значит -- был сильнее.

24 Восьмой класс

В секции появились мелкие из пятых-шестых. И были ничего пацаны: Влад и Киря. Сеанс в бассейне теперь был в субботу. Мы стали сталкиваться с Максимом Владимировичем, да и с остальными тренерами спортшколы. Я надеялся, что они меня не узнают. Но вдруг почувствовал: за мной с трибун наблюдают. А Михайло Иваныч сказал, что видел вроде бы Стёпу. Ну, в общем, парня похожего на Стёпу. Я жалел, что мы с Ростом тихие враги. Теперь ещё из-за Евы враги. Я жалел, потому что мне было интересно: почему же Ростик ушёл из плавания. Плавал он прилично. А в брассе так обходил меня. Но тут Михайло Иваныч давал прикурить - Михайло Иваныч был по-прежнему лучший брассист. А в триатлоне можно плавать любым стилем.

На доске объявлений постоянно попадались плакаты: поздравляем такого-то воспитанника нашей спортшколы, занявшего призовое место на Спартакиаде, первенстве и так далее.

Мне было неприятно. Но Белла Эдуардовна сообщила, что все победы - это инвалиды Татьяны Владимировны.

– - У кого рука высохла, у кого ДЦП, -- объяснила Белла Эдуардовна (она всё чаще бывала у нас в Семенном, заезжала делать дяде Боре какие-то мудрёные уколы).--Среди инвалидов всё больше и больше соревнований проводят. Нужны паралимпийцы.

Тогда уже все по радио и телеку радовались Сочам. Но мы-то не знали, что зимние игры, мы с пацанами думали летние.

В бассейне нас открыто презирала только администратор. Ещё уборщица тётя Рая. Тренеры не строили презрительные рожи, хотя нашими теперь были две дорожки. Две дорожки! Думаю, тренеры в бассейне не выказывали пренебрежения, потому что в газете "Милославич" появилась статья про нашу секцию и мои фото с летних соревнований.

– - Хапуги по нам отчитываются, -- говорил дядя Боря. Так он называл всех чиновников. Но при этом он с ними дружил. Я своими глазами видел: прямо на бортике бассейна дядя Боря со словами: "Как жизнь, хапуга?" жал руку и обнимался с человеком в сером костюме с иголочки.