— Почему нельзя заморозить этот момент времени? — мне пришлось перебить его. — Почему жизнь не хочет течь по нашему желанию?

Голос начинал срываться. Если Гарри заставил бы меня сказать еще слово, я бы просто разревелась.

— Почему ты не можешь обнять меня сейчас, а не сидеть неподвижно, словно ты увидел Горгону?

Гарри прикусил губу, так и не сводя с меня глаз. Он потянулся, чтобы стереть слезу с моей щеки. Но как только его палец дотронулся до меня, я отпихнула его кисть, вставая с дивана. Он тут же встал, добегая и обхватывая меня своими руками. И я уже не чувствовала, плачу я или нет. Кажется, у меня тогда началась истерика, потому что я помню только, что Гарри пытался успокоить меня. Он обнял меня так крепко, что я не могла пошевелиться.

— Ш-ш-ш, — его голос был таким ласковым и теплым.

Я давилась словами, которые хотела сказать. Но они не были даже похожи на слова. Они слышались, как обычные всхлипывания, хотя в душе я просто кричала. Гарри усадил меня на край дивана, вставая на колени между моих ног. И все равно он был выше.

— Прости меня, хорошо? — его ладони упали на лицо, скрывая от меня его эмоции. — Я говорю и делаю быстрей, чем думаю.

Я стерла запястьем слезу и пододвинулась ближе к нему. От него пахло мятой и парфюмом.

— Знаешь что?

Гарри произнес это, слегка улыбаясь мне. Его зрачки дрожали в некоем страхе, который я не могла понять. Но в ту секунду я почувствовала, что владею им. Я почувствовала, что он уязвим. Дало ли мне это преимущество? Возможно, я бы воспользовалась этим, будь у нас больше времени. Но тогда мы не могли позволить себе такую роскошь. Я ласково спросила его о том, о чем он просил, и накрутила на палец одну его задорную кудряшку.

— Тот день, — Гарри нахмурился, с улыбкой роясь в своих воспоминаниях. — Тот концерт. Ты выделялась из толпы. Это был не самый мой удачный день, потому что с утра я поссорился с мамой и менеджером, но сейчас я понимаю, что это был как раз наоборот самый удачливый день.

Его глаза такие зеленые. Я никогда не видела таких. Конечно, люди часто подходили и заявляли, что у них изумрудного цвета зрачки, но они всегда были смесью с голубым, серым или коричневым. Глаза Гарри четко передавали зеленый цвет. И я больше ни у кого не увижу таких глаз. Но самое главное, я даже не вспомню такую мелочь через год. Голос Гарри снова вернул меня в чувства, как только он позвал меня по имени.

— Ты отличалась от них тем, что даже не слушала, что мы пели. Я видел это по тебе. Я привык, что фанаты в первых рядах всегда с телефонами; они всегда подпевают, когда их просишь; они кричат, плачут, машут плакатами, кидают разные предметы. Ты не делала ничего. Мне даже казалось, что ты вообще не смотрела на нас. Твои глаза с явным интересом изучали толпу вокруг тебя, сцену. Словом, что угодно, кроме нас.

Улыбка Гарри медленно превратилась в задумчивую ухмылку. Глаза переместились куда-то вниз. Он положил свои большие ладони на мои бедра.

— Мне стало интересно, зачем ты так старалась попасть на концерт, если тебе все равно?

Я вспомнила, как наугад купила билет у однокурсника.

— Меня это чертовски зацепило. Мне хотелось сделать что-то такое, чтобы ты стала такой же, как они. Хотелось возбудить в тебе чувства, интерес. И я не ожидал, — Гарри слегка качнул головой, усмехаясь и ища в моих глазах какие-то эмоции, — что всё получится так. Но скажи сейчас: мне удалось?

Удалось ли ему зародить во мне какие-то чувства? Определенно да.

Это были не просто чувства. Это были восхищение, волнение, страх, радость, боль, счастье и возбуждение в одном слове.

— Это глупый вопрос, потому что я не могу даже описать, что чувствую.

— Ты… ты ведь имеешь в виду в хорошем смысле?

Я подвинулась чуть вперед, прижимаясь бедрами к его талии. Впервые тогда я поняла, что такое потеря. Мне казалось, что я уже знала это чувство, но это было не так. Это гораздо хуже и сокрушительней. Я пальцем убрала кудри с его лба. Свои ладони я положила ему на щеки. Гарри хмурился, когда следил за моими действиями, а под конец неожиданно слабо улыбнулся мне.

— Это значит да?

Я кивнула ему сквозь слезы. Гарри поддался вперед, заставляя меня опрокинуться на спинку дивана. Внезапно диван грубо разложился в подобие кровати, и мы буквально свалились в лежачее положение. Это вывело меня на смех сквозь слезы, и Гарри тоже рассмеялся.

— Ты слишком тяжелый, — я хихикнула, стараясь избавиться от слез.

— Час назад ты не жаловалась.

Гарри перекатился в сторону, и я повернулась к нему боком, опираясь на локоть.

— Потому что ты тогда не валился на меня, — я прикусила губу и отвела взгляд, когда наши глаза встретились.

Короткий смешок вырвался из его рта, пока я пялилась на текстуру дивана.

— А я помню, как ты в первый раз начала психовать на эту тему.

У меня в глазах всплыли красные неудобные кресла в ряд и большой черный экран, охранник и как мы свалились на задние места в кинотеатре.

— Если ты помнишь, тогда мы чуть не…

— Да-да-да, — закрыв глаза, я выдавила из себя полу-стон полу-смех. — Господи, я все прекрасно помню. Зачем нап…

— Можно просто Гарри, — он хихикнул, и мне пришлось слегка пихнуть его.