А пока: мой разум пытается справиться с новой напастью, название коему князь Дахан Эзра; челюсть уползла вниз, и о ее возвращение я на какое-то времени забыла; пропустившее положенный удар сердце сорвалось, отбивая чечетку по внутренним органам.

Впервые жизни я сожалею, что не могу упасть в обморок. А так хочется на время потерять сознание и не видеть, издевательски- насмешливого лица, пропустить эту часть моей жизни и никогда, никогда не вспоминать о ней.

– Нахарар, у людей слабое сердце.

Как вовремя подмечено. Оборотень даже не изменил положения тела, продолжая облокачиваться подбородком о сложенные руки. Подобрав нижнюю часть лица, и прикрыв глаза, какое благостное состояние то, тру пальцами, отяжелевшей конечности, лоб. Все это слишком для меня.

– Действительно, сейчас моя новоиспеченная невеста ненароком потеряет дар речи. Скажи, Шарк, ты бы в ее случае назвал меня женихом?

– Пусть меня казнят, нет.

Провалиться мне на этом месте. Закусываю губу.

Неожиданно Шарк поднимается и подходит к нам.

– Нахарар, - тихо завет он князя – она … девчонка еще. Глупая совсем. Может… не стоит?

Дахан недоуменно смотрит на серьезного оборотня потом как выдаст:

– Чего не стоит? Я голоден с самой Тартарары и не завтракал совсем.

У меня шок. Он что, намекает на … на … память моментально подкидывает эпизоды недавнего события. И беспокойного ночницу, на заднем дворе таверны и его хвост и с кисточкой и…лес.

– Фельдмаршал оторвал голову своей любовнице за то, что она назвала его по имени в момент близости. Виновато оправдывается Шарк, за неуместное подозрения нахарара.

– Знаешь, Шарк, читал бы ты поменьше светской хроники. В тот момент она произнесла другое имя.

И потом, Серафи назвалась моей невестой, так что не смей ее защищать передо мной, у тебя нет никакого морального права. Отойди.

Они смеются над мной.

Проглатываю все, только бы побыстрее закончились мои мучение.

Шарк мельком улыбнулся, со словами «я понял» вернулся за любимый стол, а нахарар к моей персоне.

Надо мной потешались, развлекались от души, отдыхали на моей сообразительности. Так обидно…после того как я вырвалась из лап смерти, терпеть все это.

– Раз у меня поменялись пристрастия и я не ем девственниц на завтрак…

Нет сил! Вскакиваю и выпаливаю в лицо сатира:

– Да уж лучше бы он меня сожрал, вместе с тем ночницей, если вам невыносима сама мысль о запятнанной фамилии!

Демон застыл под коротким шквалом обвинения.

А дальше я исчерпала весь яростный запал. Князь Эзра подходит ближе, неожиданно накрывает ладонью заплывший глаз, наклоняется, тихо произносит: «Береже, кварден, мерсен».

Там где болело, начинает сильно пульсировать – быстрее потекла кровь, рассасывая гематому и снимая опухоль.

Его ладонь, закрывающая глаз скользит в право, плотно ложится на щеке, длинные пальцы касаются виска. Глаз больше не болел и видел обзор на все сто процентов.

– Я возвращенец от бесов и меня обвиняют в сумасшествии, но сложно найти более безрассудного существа, чем ты.

– Вы называете попытку спастись безрассудством? Зашептала я и мои губы заскользили по его ладони, оказавшихся слишком близко, что не осталось без внимания.

– Я называю отсутствием ума попытку повышать на меня голос. Отчетливо и очень спокойно сказал демон.

Втянуть голову, как черепаха, мне мешала его теплая рука.

– Спасибо, что вылечили. Краснею я, робко глядя на нависшего надо мной демона. Он не улыбается, сосредоточен на мне. Синия глаза блестят как гладь воды в лунную ночь. Его серьезность пугает меня больше чем насмешливость вкупе с ледяным высокомерием. Только сейчас понимаю, что возможно, именно сейчас, он настоящий, позволяет увидеть себя без налета сарказма и аристократичной холодности. И даже острота черт лица сгладилась, утратив хищность, но открывая несгибаемую волю и неуязвимость силы духа.