– Неудивительно, что Перевалов и Петренко побоялись остановить машину, когда увидели это чудище на лесной дороге, да еще с ружьем наперевес! – заметила Елизавета. – Однако довольно странная подобралась компания на юбилее. Все скучные, законопослушные граждане, а среди них, гляди-ка, форменный уголовник.

– Ну, скажем, они все далеко не ангелы. Грешки за всяким имелись, это я тебе как подруге говорю. Так что Мышонок – это не самый ужасный экземпляр. Ну, преступник, ну, в розыске. Подумаешь! С ним же все просто, как дважды два. У него же в работе только парочка инстинктов – самосохранения и размножения. А вот вся остальная компания… Милейшие люди, а только копни, и у каждого свой скелет в шкафу найдешь…

«Что она имеет в виду? – недоумевала Елизавета. – При чем тут скелеты?» Мысли проверить свидетелей у нее, конечно, возникали. Но вовсе не по делу Перевалова и Петренко. Здесь все казалось простеньким и бесхитростным. Зачем было делать лишние телодвижения, если все, кто присутствовал на юбилее, физически не могли укокошить Макарова. Они просто обеспечивали алиби друг другу. Пили вместе водку, а затем с ружьями гонялись за убийцами. Каждый держал другого в поле своего зрения, а на следствии мог в подробностях рассказать, что делал любой участник застолья.

– Взять хотя бы Куролесина… Я его давненько знаю.

– Да и я про него читала. Ничего особенного. В наших списках числится как потерпевший. Сражался за Макарова, как лев. Даже чуть под машину не угодил. Его мой Петренко чудом не переехал.

– Ну да, – хмыкнула Виолетта. – А ты знаешь, к примеру, этот лев трижды судим. – Она загнула палец. – Раз! Он связан с криминалом, да так прочно, что об этом наверняка только ты не знаешь. Это тебе не простофиля Мышонок. Два! У них с Макаром отношения, поговаривали, были так себе. А точнее, так и вовсе напряженные. Три… Стал бы он из-за него под машину прыгать! Так вот, леди адвокатесса, это тебе краткий расклад только по одному из твоих «скучных» людей. Ты ведь о них, по сути, ничего не знаешь.

«Действительно, ничегошеньки!» – вздохнула Лиза. Хотя это уже не совсем так. Благодаря Виолетте у Дубровской в воображении уже сложился мысленный портрет каждого из свидетелей обвинения, кого в скором будущем она увидит в зале судебных заседаний.

Иван Пчела – смазливый малый и ужасный бабник. Интересно, одно вытекает из другого?

Татьяна Бергер – глыба жира, что не мешает ей быть властной и ревнивой особой.

Орест Бергер – ее подкаблучник-муж. Робкий донжуан с маслеными глазами.

Самарин – небольшой начальничек с о-очень большим апломбом.

Гаврилов – темная лошадка. Неприметен и немногословен. Но так ли это на самом деле?

Мышонок – соловей-разбойник. Простофиля с криминальным стажем.

Куролесин – серый кардинал. Уголовный авторитет под маской добродетели.

«Забавная компания! Я бы, без сомнения, занялась каждым из них, если бы… если бы верила в невиновность моего Петренко».

– Алло! Ты о чем так размечталась, дорогая?

Кто-то бесцеремонно вернул Дубровскую в реальность. Конечно же, это неугомонная Скороходова, махая перед носом Елизаветы белой полотняной салфеткой, настойчиво пыталась привлечь к себе внимание.

– Он пришел!

– Кто? – невпопад брякнула Дубровская.

– Конь в пальто… Да друг мой наконец пришел! Пора вам и познакомиться. Вот он, собственной персоной!

В дверях стоял высокий, атлетически сложенный мужчина лет двадцати семи. К своему удивлению, Елизавета не заметила в его облике ничего из того, что ожидала увидеть: заклепок, татуировок, конского хвоста и даже мотоциклетного шлема. Парень выглядел вполне пристойно и даже скучно. Он растерянно повертел головой, затем нашел глазами их столик и поднял в приветствии руку. Быстрым шагом, улыбаясь, подошел к ним, чмокнул в щеку Виолетту и взглянул на Лизу. И… тут же его лицо исказила гримаса.

– По-моему, мы с вами встречались. Вот только где, не скажу. Помню только, что обстоятельства были какими-то неприятными. Вы случайно не зубной врач?

– Нет, я адвокат, – сказала опешившая Елизавета. – Постойте-ка… вы – Коровин, свидетель по делу Макарова!

– Да.

На лице Коровина недоумение боролось с любопытством. Конечно, он не узнал в этой девушке с обалденно смелым декольте строгого защитника подсудимого Петренко. Мыслительные операции в его красивой голове происходили чрезвычайно медленно. Наконец лицо его посветлело. Он сообразил, о чем речь.

– Ага! Вы та самая девушка, которая допрашивала меня в суде. Чего это я выгнал на улицу того жулика. Как там его фамилия?

– Перевалов… Но не совсем так. Я спрашивала, почему вы не сообщили следственным органам о том, что за три дня до убийства вы присутствовали при конфликте между Макаровым и Переваловым.

– А я вам еще сказал, что сообщил.

– Сообщили, но поздно. Только через шесть месяцев. Я права?

– Более или менее. Но ведь покойнику от этого не легче?

– А почему ты мне ничего не сказал? – возмутилась Виолетта. – Что, между нами уже появились секреты?