«Это точно!» – Елизавета не спорила. Надо же было ей наладить контакт с продавцом. А ничто так не способствует взаимопониманию между представительницами женского пола, как единство взглядов на моду и мужчин.

Дубровская надела на себя брюки и кофточку. Ничего более безобразного Лизе раньше видеть не приходилось. «Штанишки» висели кулем, напрочь скрывая ее маленькую аккуратную попку, будто бы филейной части тела у Дубровской отродясь не было. А кофточка, до неприличия жизнерадостной расцветки, действовала на нервы, как острая зубная боль.

Елизавета распахнула занавеску примерочной и, обернувшись вокруг своей оси пару раз, предстала перед изумленной Галиной.

– Ну что скажете?

Продавщица собралась с мыслями. Ее сбивал с толку оптимистический настрой клиентки. Если этой пустоголовой девице в самый раз клоунский наряд, то полезно оставить ее в этом приятном заблуждении. Авось купит!

– В целом…. неплохо. Цвет молодежный. Вам идет. Даже освежает. Поглядите, как у вас раскраснелись щечки.

– А штанишки? По-моему, в самый раз.

Елизавета растопырила руки в карманах. Штанины надулись как паруса. Ей же было любопытно, как подобное убожество оправдает Галина.

– Вообще… недурно. Здесь и стиль подходящий. Унисекс!

Елизавета с трудом сохраняла невозмутимость.

– Какой, говорите, стиль? Надо запомнить. Вдруг кто из знакомых спросит.

– Ну, короче, унисекс… не то мальчик, не то девочка. Для тусовки – в самый раз!

В магазин забежала ватага теток в деревенском прикиде с объемными клетчатыми сумками. Они загомонили, как стая сорок, и принялись шарить проворными руками по полкам в поисках добычи. Галина отвлеклась.

– Это Франция? – Елизавета продолжала играть роль простушки.

– Что? – не поняла Галина.

– Производство Франции?

– А-а-а. Почти… Турция. Тоже, между прочим, неплохая страна.

– Кто же спорит! Только ваша вывеска, как я поняла, обещает настоящие французские вещи.

– Вывеска осталась от прежнего хозяина, – поджала губы Галина. – Я по Франции не прикалываюсь!

– Что так?

– Да это же элементарно! Размерчики у них малюсенькие! Сорок восемь – уже редкость! Сорок четыре, сорок шесть, а то и сорок два… Где же в России на них покупателя найти? Восьмиклассниц, что ли, одевать? Так это дорого! То ли дело Турция… Возьмите хоть эти чудесные штанишки. Здесь резиночка. Тут шнурочки. Можно носить всем, начиная от сорок второго до пятьдесят второго. Удобно? Конечно! Практично? Еще как! В этих вещичках можно запросто ходить беременным. Опять же, родил, подпоясался шнурочком – и порядок!

Елизавета не нашлась, что возразить.

– А бывший наш хозяин любил только в облаках летать. Францию ему подавай. Париж! Елисейские Поля! – захлебывалась Галина. – Стишки все читал. Поэзию! А сам потными ручонками девчонок в подсобке тискал. Цитирует Поля Элюара, подлец, и пуговки на кофточке расстегивает. С тех пор ненавижу Францию и их одежду ненавижу!

– А сейчас он разорился, я имею в виду, ваш хозяин? – осмелилась вставить фразу Елизавета.

– Сейчас он сосисками торгует! Ха-ха-ха! Разорился ли он? Не знаю… Продали они магазин в спешке. Примерно около года назад. Вообще это темная история. Я толком ничего и не знаю…

Елизавета аккуратно сложила вещи. Похоже, Галина ей больше ничем не поможет. Надо уходить отсюда, пока ей не предложили померить еще что-нибудь.

– Пожалуй, мне пора! Еще раз спасибо за помощь.

Она направилась к выходу.

– Куда же вы? – ее остановил удивленный возглас Галины. – Я думала, вы собираетесь это купить.

– В другой раз! Боюсь, это для меня слишком круто.

– Постойте, возьмите хотя бы штанишки! Я могу уступить пару сотен.

Елизавета остановилась.

– Сбрасываю три сотни. Но это уже предел! – Галина уловила нерешительность покупательницы, что ошибочно приняла за раздумья.

– Вы не поняли, – улыбнулась Дубровская. – Я очень люблю… нет, даже обожаю Францию!

Она ушла, а Галина осталась стоять с открытым ртом. Она так ничего и не смогла понять…

Елизавета спрятала свой «Пежо» под раскидистым тополем. Отсюда замечательно просматривался вход в подъезд, где в одной из квартир вот уже год обитала невезучая семейка ценителя эксклюзивной французской одежды.

Полич оперативно предоставил Лизе информацию, и теперь она уже была в курсе, что прежнее свое жилье – четырехкомнатную квартиру в центре – Бергеры продали в июле прошлого года. Теперь они обитали в ветхой панельной пятиэтажке на окраине спального района. Хозяйкой жилплощади, по данным регистрационной палаты, здесь числилась Виктория Модестовна Бергер. Проще говоря, мама Ореста.

Елизавета рассчитывала на престарелый возраст бабули и свойственное всем пожилым людям желание поговорить и пожаловаться. Встречаться с Орестом и тем более с его буйнопомешанной женой у Дубровской не было никакого желания.