Шрифт:
– Интересное наблюдение, - отметила она.
– Оно из жизни. Из моей жизни. А что вы думаете по этому поводу?
– Я думаю, проблемы возникают тогда, когда люди перестают помнить Бога.
– Вы верующая?
Она задумалась, не зная, стоит ли случайному человеку поверять сокровенное, и ответила уклончиво, как будто не о себе:
– Надеюсь, да. Правда, в церковь редко хожу: то некогда, то какая-то робость мешает.
– Я не против церкви, даже ношу крест, но меня беспокоит, что нынче церкви у нас растут как грибы, а количество школ убывает.
– Я не знаю такой статистики, - сказала Лена.
– Хотя убеждена: будут церкви, будут и школы.
Наконец, он вспомнил, о чём хотел спросить, и решился:
– В вашей комнате на столе фотография. На ней ваш брат?
– Нет, мой любимый. Мы с ним готовились к свадьбе, но его убили. Эти, как вы их называете, гниды.
– За что?
– Убийцы не найдены, а версия только одна - профессиональная деятельность. Он был журналистом.
В это время в воде снова раздался всплеск, но волн уже не было видно.
– Опять погоня?
– Нет, русалка, - живо откликнулся Виктор.
– Здесь и русалки водятся?
– Однозначно, как говорит один знаменитый политик. Услышали наш разговор и подплыли. Страшно любопытные бестии. Говорят, раньше по утрам и перед закатом даже на берег выходили. Их мой дед Иван часто видел. Говорил, они красивые, но грустные все до одной.
– Отчего же они грустят?
– Этого никто не знает. Может быть, из солидарности с нами, людьми. У нас ведь тоже грустного больше, чем весёлого. Веселятся только в телевизоре.
– У меня, как вы заметили, нет телевизора, а надо бы купить: иногда дети что- то посмотрят и обсуждают в классе, а я не знаю, о чём они.
Вечерняя заря стала гаснуть, подступала темнота. Они молча вернулись к дому и здесь расстались. Виктор поборол в себе искушение поцеловать её в щёку и пошёл на станцию. В домах уже зажглись окна, в конце села визгливо лаяла собака, в ближнем доме играла музыка.
На этот раз дорога показалась ему нескончаемо длинной. Но подошёл он к электричке как раз вовремя и в непонятном для себя настроении покатил в город. Дома позвонил тётке, поведал о своей поездке и сказал, что, возможно, примет её предложение и займётся обустройством дома. Тётка, выслушав, словно между прочим, спросила:
– Правда, симпатичная у нас жилица?
– Не знаю, она явилась, когда мне пришла пора уезжать, - слукавил Виктор, не собираясь откровенничать. Но только сейчас понял, что тётка не только о доме думала, когда предлагала ему съездить в деревню.
В понедельник утром его группа была на теории. Он приехал на работу к началу занятий, отправил учащихся на первый урок, и тут же секретарь директора Галина Львовна пригласила его к шефу.
Большеголовый, носатый Валентин Трофимович сидел в своём кабинете за компьютером и не сразу оторвался от него, хотя увидел, что к нему пришёл Виктор Алексеевич. Он вперил взгляд в экран, и, казалось, нет силы, которая сможет его оторвать от всевластного магнита. Но вот он перестал терзать мышку и повернул голову:
– Как дела?
– Вы о чём?
– О вашем опоздании на работу.
– И что? Я примчался к проходной, когда только начали пропускать моих ребят.
– Причина опоздания?
– Никакой причины. Просто не задалось утро, и всё. А тут ещё тётка позвонила - муж умер... Но как вы узнали?
– Короеды ваши постарались. Поймали меня во дворе училища и брякнули.
– Какие оригиналы! И кто же из них?
– Будете много знать - скоро состаритесь, - усмехнулся директор.
– Честно говоря, я их сам не знаю. Первогодки, ещё не примелькались. Но ведь правду сказали?
– Ну да, если донос кто-то считает правдой, - не удержался Виктор Алексеевич.
– А как учащиеся без вас оказались на проходной?
Виктор Алексеевич лишь мгновение сомневался, нужно ли говорить директору, что привёл их туда староста группы. И, решив, что ничего зазорного в том нет, назвал Мишу Матвеева.
Валентин Трофимович почесал затылок и снова уставился в экран. Понятно, что ничего он там не разбирает, а думает. Виктору Алексеевичу даже показалось, будто он видит, как в большой голове директора крутятся массивные думательные шестерёнки. Он в училище самый старый и опытный. Тоже из мастеров. Сначала окончил тот же техникум, что Плетнёв. Потом много лет работал старшим мастером и заочно учился в техническом университете. Даже, как он выражался, рекорд мира установил - пятнадцать лет плёлся к диплому. Но доплёлся и теперь подчёркнуто бережно и всегда с большой буквы писал в графе «образование» - «Высшее».
– Хотел вам за опоздание поставить на вид. Но группа вышла из положения, в которое вы её поставили?
– Как будто.
– Старосту поощрить. А вас прошу больше не опаздывать. Дядьку похоронили?
– Да, на Северном кладбище. Хорошее место, песок. Тётка довольна.
– Ну и ладно, если довольна. Что у вас ещё?
– спросил директор, как будто не он позвал Виктора Алексеевича, а мастер сам явился к нему со своими вопросами. Можно сказать, что сегодня должен состояться суд над Юрой Бородиным, но Виктор не стал торопиться. Скажет потом, когда будет известно решение.