Шрифт:
Перед самым входом в метро его обогнала соседка Рита и впервые приветливо кивнула ему. С чего бы? Может быть, в его жизни начинается светлая полоса?
***
Явившись в училище, он привёл ребят на практику и дал задание. Позвонил директору и в нескольких словах рассказал о суде над Бородиным.
– Хорошо, что не посадили, - сказал директор.
– Не говорите! Взрослого бы точно упекли.
– Ладно, пускай думает. Завтра ваша группа на теории, и я прошу вас подойти ко мне в три часа - явится представитель мебельного комбината подписать договор. Ещё они предлагают нам сделать полсотни скворечен для детских домов, вы как?
– Запросто. Причём бесплатно.
– Оригинально! Только зачем нам обижать одних детей, чтобы радовать других? Комбинат возьмёт расходы на себя - для него это мизер.
– И то верно. Завтра буду.
Виктор Алексеевич положил трубку и вышел к ребятам. Сегодня они орудуют рубанками - строгают царги и проножки для будущих табуреток. В дальнем углу корпит Юра Бородин. Интересно, что он чувствует после вчерашнего суда? Дождавшись, когда он оглянется, Виктор Алексеевич махнул ему рукой - позвал в комнату мастеров. Тот пришёл, ждёт вопросов.
– Родители вчера долго выступали?
– Нет, не особо, всё уже высказали раньше. Батя признался, что он тоже в молодые годы не был мягким и пушистым. Но девушек не обижал. Они его обижали.
– А мама?
– Она вас хвалила. Сказала, что вы подействовали на судью.
Виктор Алексеевич кивнул и убрал руки за спину, почувствовав, что задрожали пальцы. Слова сына близкой ему женщины взволновали его. Он в который раз пожалел о том, что она прервала их отношения, и поскорее перешёл к её сыну:
– В школе ты в настольный теннис играл?
– Откуда вы знаете?
– Мама говорила.
– Ну да, на районных соревнованиях в призёрах был.
– А здесь? В баскетбол пойдёшь? У тебя рост подходящий, могут взять.
– Спасибо, я готов.
– Ладно, иди.
Нужно срочно чем-то занять себя, успокоиться и не думать сразу о двух женщинах. Виктор снова отправился к ребятам, стал обходить их, показывая, как нужно строгать, чтобы плоскость обрабатываемого вручную изделия выходила ровной и гладкой. Но не думать не получалось. Теперь, когда суд разобрался в деле Юры Бородина и вынес наказание не такое суровое, как ожидалось, он стал больше думать о Елене Владимировне и доме на берегу. Всё, что касается её нынешней жизни не только серьёзно, но и проблемно. Виктор Алексеевич попытался в своём сознании собрать по частям образ её непутёвого брата: маленький, закомплексованный, с бледным, подозрительным лицом и бегающими глазами. Одним словом, игрок. К тому же невезучий, а значит, потерявший уверенность в себе и падающий в пропасть. Ты падай, но не тяни сестру за собой. Что же ты, сукин сын, обвалил на неё такое несчастье?
Чем больше он думал о ней, тем понятнее становилось её состояние. Она одинокая, а что для молодой женщины может быть страшнее одиночества? Сейчас осень, впереди зима - как быть одной, хотя бы и учительнице? Шумное окружение, школьное многолюдье только подчёркивают её удалённость от людей и даже от самой себя. А сколько в стране таких, как она! Как по капле морской воды мы судим о целом море, так по ней одной можно судить о целой стране. Жуть, а не страна. С попсой, но без радости, с терпеливыми людьми, но без будущего.
Он увидел, что Богданчик отбросил рубанок и, подпрыгнув, сел на верстак. Отряхнул руки и закричал:
– Ко-онь!
Его дружок Воронков встал на четвереньки у своего верстака и поскакал по проходу к Богданчику. Здесь поднялся на дыбы, заржал и уселся рядом с дружком.
Мастер подошёл к ним:
– Что случилось?
– Ничего, тошно строгать, - объяснил Богданчик.
– Бывает, - подтвердил Воронков.
– Правда?
– удивился мастер.
– И в чём причина?
– Нет желания, - сказал Воронков. А Богданчик добавил:
– Питание плохое. А когда я подумаю, что всю нашу строганину можно сделать на станке, сразу в голове мысля: а на фига?
– Интересная мысля. По-вашему, если есть экскаватор, то и лопату вон?
– А то!
Ребята за ближайшими верстаками тоже бросили работу, прислушиваются к разговору. Пускай слушают, авось пригодится. Виктор Алексеевич отправился к своему верстаку и попросил внимания.
– Во всяком деле, - сказал он, - бывает такая черта, за которой вдруг чувствуешь - устал. Пропало желание, работа не приносит удовольствия, а только раздражает. И что же делать? Можно, конечно, бросить и заняться чем-то другим. Если пойдёт у тебя новое дело, слава богу. А если и там затор?
– Короче, в чём вопрос?
– вытаращил глаза Воронков.
– Вопрос в правильном ответе самому себе: «Хоть мне и не хочется, но я проявлю характер. Скажу себе: надо - и вперёд! А когда сделаю это, возьмусь за другое». «Надо» - волшебное слово. Знаменитый немецкий философ Энгельс когда- то сказал: «Труд обезьяну сделал человеком». А лично я, ваш мастер, утверждаю: некто первобытный стал человеком, как только произнёс слово «надо».
– Словом «надо» мы убьём лентяя-гада!
– вдруг пискнул у дальней стены маленький толстяк Миша Мартончик.