Есть! Он не оставил себе путь для отступления. Конечно же приду! Я - не идиотка Гвен, чтобы рыдать в мобильник такой же тупице подружке. А главное, я знаю, что накануне Гидеон и Гвен очень крупно разругались, что сейчас мне на руку.

– Конечно, приду. Иначе я сойду с ума дома.

– Хорошо. Тебя подвезти?

Иллюстрация к главе: http://static.diary.ru/userdir/2/7/0/2/2702624/79117792.png

========== Ум всегда в дураках у сердца. Гвендолин ==========

Ум всегда в дураках у сердца.

Франсуа де Ларошфуко

В своем веке я не особо чем-то увлекалась. Это Шарлотту обучали всему, чему можно было обучить ребенка: пихали ей под нос толстенные фолианты, вышивку, отвозили на уроки фехтования, пианино, танцев. Впрочем, не особо это Шарлотту и волновало, она со спокойным и, казалось, равнодушным лицом бралась за все, чему ее хотели обучить настырная мать и не менее настырная бабка. В комплекте, как оказалось, так же шли и Хранители. Словно в очередной раз подтверждая, чьей она была дочерью, Гленда так же умудрялась коллекционировать различные фарфоровые игрушки – чаще всего ими были маленькие девочки с большими голубыми глазами и ярко-розовыми пухлыми губами, разодетые в платья разных веков. Как-то в детстве я умудрилась прокрасться из любопытства в ее комнату и разбила одну из кукол, случайно задев ее плечом – как раз в тот момент, когда уже собиралась уходить. На меня орали так, что я, в конце концов, не выдержала и разревелась посреди гостиной под грузным взглядом леди Аристы и надутыми лицами тети Гленды и Шарлотты. С тех пор я поклялась себе, что никогда не буду чем-то увлекаться до такой степени, чтобы потом вот так вот воевать за свое увлечение.

Попав в совершенно другой век к совершенно незнакомым мне людям, пришлось наверстать все упущенное. Мадам Деверо, не теряя времени даром, заставляла вышивать, рисовать или играть на пианино (ее даже не пугало то, что в самом начале моя игра была больше похожа на призыв демонов, не хватало лишь диких танцев и бубна). Единственным утешением оставалась музыка и пение. В какой-то момент, я начала понимать, что скорее в этом веке объявится весь состав Linkin Park, чем Хранители с их глупой игрой «спасти все человечество, но только не Гвендолин Шеферд».

Чаще же всего, я сидела за пианино и старалась извлечь из музыкального инструмента мелодию, более-менее подходящую под песню, к несчастью, известную мне до дрожи в коленках и зудящей боли в сердце Hallelujah. Пока выходило только что-то среднее между песенкой из ужастика “раз, два, Фредди заберёт тебя, три, четыре, закрывайте дверь в квартире” и странным сочетанием неизвестной мне музыки, под которую, в принципе, можно убивать неверных или заставлять врагов бежать с поля боя. Хотя мои успехи с пианино были заметны, эта песня настолько выводила меня из себя, что под нее мне даже начинало казаться, что я скоро вцеплюсь кому-нибудь в глотку.

Для меня это означало лишь одно – начинался третий месяц моего пребывания в этом веке, а никто так и не соизволил решиться на спасение шестнадцатилетней девчонки из лап неизвестного ей века. Хотя теперь-то с последним уже можно было начинать спорить. Я уже знала весь его пропитый вид, всю грязь, выливаемую из окон и людей, кутящих так, словно это их последний шанс.

– А я думал, тут кого-то пытают, - послышалось за моей спиной, и я сразу же узнала этот приятный бархатный голос.

– Пока нет, жертва только соизволила прийти, - ухмыльнулась я и, постаравшись улыбнуться как можно кровожаднее, повернулась к графу Бенфорду. Тот лишь изобразил ужас на своем лице и спустя секунду уже улыбался во весь рот.

Совладав с желанием сказать еще что-нибудь язвительное, я лишь поднялась на ноги и присела в поклоне, чтобы не позорить и без того уже опозоренную голову своей гувернантки. Теперь же мадам Деверо могла мной хоть чуть-чуть гордиться. Даже не смотря на тот факт, что выставлять манеры перед именно этим графом все равно, что все тому же пианино, тот и то больше бы уделил внимание моим стараниям.

Бенедикт, однако, все-таки встал и почтительно поклонился. Он был одет в тонкую льняную рубашку с пышными рукавами, которая своей белизной оттеняла его темные волосы и темно-карие живые глаза, и в темно-синий бархатный, обтягивающий торс, жилет, что я невольно затаила дыхание. В первое время мне казалось, что то, что я вижу перед своими глазами - лишь иллюзия. Такого просто не должно быть в природе, хотя бы для спокойствия местного населения. Но он стоял передо мной, словно сошедший с картины известного художника. Его нельзя было сравнивать с Гидеоном, одетого стараниями мадам Россини. На нем все сидело хорошо, но все равно ощущалось, что так быть не должно – разве не лучше этому негоднику в рваных джинсах, футболке и кожаной куртке? Графа Бенедикта нельзя было даже представить в ином обличии. Все, что на нем сидело, было идеальным, абсолютно правильным. Гидеон был бы здесь черепахой, которая лишь изредка высовывается наружу, чтобы набрать в легкие кислород, Бенедикт был рыбой, которая просто не могла жить иначе.

– Мадам Деверо любезно покинула нашу скромную обитель по важным делам, и я решил, присмотреть за вами, пока ее нет, а то я слышал, что вы питаете слабость к садовым водоемам, - усмехнулся он и развел руками в стороны, что наверняка означало «с этим ничего не поделаешь, и избавиться от меня тебе не удастся».

Вот гад! Вспомнил ведь и съязвил! Да, я уже в озере не купаюсь, и было-то всего лишь раз. Хотя, чего там? После того случая с мои мытьем в озере, все слуги уже давно рассказывают эту историю, как анекдот.

Я вздохнула и сокрушенно рухнула обратно на стул, смиряясь со своей участью. Должна быть хоть какая-то чертова стабильность в моем мире.

Натянуто улыбаясь, я сделала ответный выпад: “Лягушки были в озере просто обворожительными! Такими, как вы”.

После этого, гордо встала и собралась уже покинуть комнату, но граф остановил меня, схватив за руку.

– Шарлотта, подождите! Я действительно пришел сюда вас развлечь.

– С каких пор в ваши обязанности входит мое развлечение?
– Если конечно не… Тут меня осенило.
– Или вас граф Сен-Жермен попросил последить за мной, пока мадам Деверо в отъезде?