Я вздрогнула от негодования. Не её это, извините, дело! Никто никогда не смел звать меня обратно на праздники, когда я запиралась в своей комнате! Никто и никогда! И ожившим мертвецам тем более нечего совать сюда свой нос!

– Никуда я не выйду! – грубо ответила я. – Это вообще не твоё дело!

– Ты расстраиваешь родителей своей детской обидой, – негромко проговорила Сателла. – Можешь злиться на меня, но они тебе ничего не сделали. Да и я тоже.

Я в ярости бросилась на диван и накрыла голову подушкой. Сателла ещё что-то говорила, но я не слушала, плотнее прижимая к себе подушку, если до меня доходили хотя бы обрывки фраз. Ярость всё больше и больше душила меня. Как я ненавижу их всех! Как я ненавижу эти глупые выводы о моих чувствах, которых даже близко нет! Как я ненавижу, когда ко мне так лезут!

Наконец, немного отняв от головы подушку, я поняла, что Сателла ушла. Я же осталась безвольно лежать на кровати, не двигаясь, лишь глотая солёные, такие приятные слёзы. Тишина… и пустота. Мои вечные спутники. Моя вечная боль, непонимание людей, осознание гадости мира. А теперь ещё и Айон… я понимала, что своей ненавистью к миру, к Системе становлюсь похожа на него всё больше.

Я тихонько зарыдала. Век бы мне ничего не видеть! Ни дневника, ни орла….

Ни орла….

Подумав о нём, я испуганно села на кровати. Нет, не может быть! Как же я могла… как же я могла забыть об этом? Но теперь воспоминание вспыхнуло перед глазами, словно ударив молнией….

Бабушка же говорила это! У Грешника Айона был орёл, об этом ей рассказывала Розетта! Бабушка упомянула об этом вскользь, так что не странно, что я не обратила на это внимания… да и я по-прежнему не хотела в это верить… боже, боже, боже! Орёл, в чьи глаза я смотрела, был орлом Айона!

Я схватилась за голову, сжимая пылающие виски. Не только дневник, но и орёл… я обречена! Я с ним связана! И не могу вырваться из этого!

Вдруг снова раздался стук в дверь. Ну, а теперь-то кого сюда принесло?

Я с трудом встала с кровати и подошла к двери, облокотившись на косяк. Открывать я не спешила. Мало ли кто это опять ко мне пришёл? Может быть, мне-то этот кто-то совершенно не нужен?

Но я услышала мягкий голос старшего брата:

– Ева, – тихо сказал Эрик. – Ты же хотела поговорить со мной, верно?

Я слабо улыбнулась и открыла ему дверь. Раньше так было всегда… во время праздника мы незаметно отходили от остальных и долго вели задушевные разговоры. Но теперь Эрик совсем забыл об этой нашей маленькой традиции… но я рада, что он, наконец, вспомнил о ней. Что что-то вновь стало как раньше.

Брат смотрел на меня своими светло-голубыми глазами, такими же, как у всей моей семьи… кроме отца и меня.

– Пойдём, поговорим на балконе, – тихо сказал Эрик.

Сквозь тёмные тучи проглядывают маленькие, редкие звёзды. Прохладный летний ветерок приятно обдувает меня. Я улыбнулась, наслаждаясь покоем ночи. Если бы только не видеть этих мерзких, электрических огней ночного города… огней, за которыми скрывается вся людская суета, вся людская глупость… все цепи, сковавшие мир людей….

И сами люди, не осознающие своих оков… оков, что создали они сами….

– Ты ненавидишь Сателлу? – нарушил молчание Эрик, внимательно глядя на меня из-под сквозь ночной полумрак, который был бы тьмой, не будь освещены окна в нашем доме.

Я тяжело вздохнула, думая, как бы лучше объяснить всё брату. Между нами словно выросла стена в последнее время. Хоть он и единственный, кто не отверг мою Мечту… многого он, всё же, не понимал.

– Ты совсем забыл обо мне… – наконец, печально сказала я. – Ты всё своё время посвятил лишь ей….

– Ева… – грустно и виновато проговорил Эрик, осторожно касаясь моего плеча.

Я посмотрела на него с вымученной улыбкой:

– Я всё понимаю, Эрик, – тихо проговорила я. – Тебе уже двадцать три года… и у тебя после школы долгое время не было девушки. Я знаю, не отрицай, – с нажимом сказала я, кладя руки на плечи брата. – Я вижу, тебе нравится Сателла, и это нечто большее, чем просто долг или симпатия. Я понимаю, что тебе всё это необходимо, и что всё не может быть, как прежде. В этой семье только одна ненормальная – и это я… я, которая в шестнадцать лет ни разу не целовалась, у которой даже близко не было парня, – я усмехнулась, но немного горько.

Эрик слабо улыбнулся, пытаясь меня приободрить:

– Это нормально, Ева….

Я покачала головой.

– Нет, не нормально, – сказала я, глядя в небесную тьму. Ненормально, если тебе больно разговаривать с людьми… ненормально, если одно случайное, неловкое слово может обратить тебя в долгую депрессию… и всё потому… что ты видишь Систему в этом мире.

Но об этом я не стала говорить своему старшему брату….

– Однако, Эрик… – продолжала я, глядя в пространство. – Сейчас речь не об этом. Я понимаю тебя, но… дело в том, что ты совсем забыл обо мне. Нет больше наших разговоров, нет больше вечеров, проведённых вместе… я не против тебя и Сателлы, нет… может быть, она мне и не нравится, но это твоё дело… но прошу тебя, – я взяла брата за руки, глядя ему в глаза. – Не забывай о своей младшей сестре, хорошо? Конечно, она привыкла быть забытой, но ей больно терять то, что у неё есть….