Как же это мучило меня! Как разрывало сердце на части! Я не могла принять всё это. Но и отказ от Мечты не был для меня выходом – я просто не могла её забыть. Но я разрушу жизнь своих близких… все люди проклянут меня… но зачем, боже мой, зачем тогда вообще жить?

Я мечтала лишь о смерти, будучи не в силах умереть… невыносимо! Больно! Больно!

Фильм закончился. Мы с отцом вышли из кинотеатра. Но всё было для меня, как в тумане. Семья… нет ничего важнее семьи….

Но нет ничего, любимее Мечты… зачем к ней идти?

Но и не стремится к ней я просто не могу….

====== Глава 9 ======

Проходили летние дни, весёлые, шумные, наполненные радостным смехом. Вернее, таковыми они казались для других. Я тоже, вела себя как все. Улыбалась, смеялась… но не испытывала при этом радости. Сквозь смех я чувствовала жуткую боль в своём сердце. Когда никто не видел, я запиралась в своей комнате и плакала. Но если кто-то входил, на моё лицо вновь возвращалась искусственная улыбка. Никто и никогда не должен был увидеть, как мне плохо. Никто и никогда.

В своё время, бабушка дала мне совет, который когда-то дала ей Розетта Кристофер: «если тебе весело, веселись. Если тебе грустно, грусти. Если тебе хочется плакать, плачь. В конце концов, после того, как ты поплачешь, тебе захочется смеяться вновь. Лучше смеяться, когда тебе и правда этого хочется, чем прятать в смехе свою боль».

Видимо, я получила этот совет, чтобы ему не следовать. Да и Розетта с бабушкой были больно наивны… да, они много пережили, но я знаю, им не было известно состояние, когда каждый день наполнен болью и тьмой. Когда жизнь становится отвратительной, а смерть – желанной и прекрасной… когда день, когда тебе вновь хочется смеяться так и не наступает… и лишь в смерти ты видишь своё спасение….

Что может понять эта вечно бегущая вперёд, жизнелюбка Розетта? На своём бесконечном бегу она пробежала мимо самого главного. Когда ты бежишь, ты не можешь смотреть вокруг… когда ты бежишь, ты не можешь заметить, что происходит в мире… что происходит с миром. Мысли Розетты были заняты лишь поисками брата, и она ни разу не задумалась о чём-то более важном. Ей было некогда смотреть на мир, думать о его ранах и страданиях… она не могла увидеть эту гнилую, отвратительную жизнь. Всегда пренебрегающая правилами, шумная и непоседливая, она, всё же, принимала эти цепи как должное. Ей бы в голову не пришло избавиться от них. Она бы никогда не смогла увидеть Систему.

Тот, кто всё время занят, никогда не поймёт, что происходит в мире. Вот ещё один кнут Системы. Нагружая человечество работой, она не оставляет ему времени думать. Работой… или чем-то другим. Например, заботой о близких людях. Детях, братьях, родителях… Система всё устраивает так, чтобы и они не оставляли времени подумать, поразмышлять о том, что происходит в этом мире. На эту удочку попалась и Розетта. Но не попалась я.

Но как же я иногда желала поменяться с ней местами… с той, кто может плакать, если ей этого хочется. Я так не могла.

Я помнила и гнев отца, и головную боль матери… они заставляли, вынуждали меня удерживать улыбку на лице. Мать… отец… они хотели, чтобы со мной не было никаких проблем. И просто не терпели, если они были.

И я не могла, просто не могла допустить, чтобы они видели мои вечные слёзы и боль. Они всё равно не могли бы помочь. А смотреть на меня – всё равно что смотреть на безнадёжно больного. И я не могла этого допустить. И поэтому на моём лице вечно была натянутая улыбка, а искусственный смех я научилась выдавать за настоящий. Никто не узнает боли, никто не увидит слёз. Это только моё. А не их… они не помогут… им нельзя это знать… нельзя….

Хроно стал почти что членом нашей семьи. Конечно, он пытался сбежать, всё ещё боясь, что что-то опять случится… после смерти Розетты он очень боялся привязываться к людям… но, всё-таки, сбежать у него не вышло. Слишком уж он понравился Джоно и Розмари. Во время наших прогулок и совместных развлечений, они всегда настаивали, чтобы мы и Хроно позвали с собой. И я не могла, да и не хотела им отказывать в этом. А он уж тем более не мог….

Хроно очень привязался к близнецам. И я понимала, кого они ему напоминают. Такие же светловолосые, такие же голубоглазые… как будто он снова оказался в прошлом… и даже имена у них были те же… он не думал, что для них может быть мучительно – что тот, кто смотрит на них, видит вовсе не их, а призраков… но пока ещё они этого не замечали… пока… я же временно избавилась от этого. Во мне призрака больше не видели.

Особенно Хроно любил Розмари, что ж, это было неудивительно. Моя живая, непоседливая сестра не могла не напоминать ему Розетту Кристофер. Но, всё же, моя сестра была другой. Более спокойной, более нежной….

Хроно любил слушать, как она пела. Мы все любили. Розмари пела великолепно. Чистый голос, совершенный слух… и всё это в её возрасте! Я обожала пение маленькой сестры… быть может, потому что сама я пела не лучше, чем ржавая, скрипучая дверь.

И я знала, кого всем напоминает голос моей сестры… нашу бабушку Азмарию.