– Я слушаю, – ответила я также спокойно. Возможно, она хочет узнать что-то насчёт спектакля?

– Помнишь, у нас был конкурс чтецов? – Тина говорила прежним ровным голосом. – И ты сказала, что мы во имя правил жертвуем своими желаниями, собой?

– Да, я помню, – мой голос дрогнул, а в душу словно ударил кипяток, все нервы напряглись. Я всегда так себя чувствовала, когда кто-то другой, незнакомый говорил что-то о моей Мечте. Я всегда была уверенна, что мысли и слова других о ней причинят мне жуткую боль. В принципе, обычно так и было. А тут ещё и прямо мне в лицо….

Но Тина сказала совсем не то, что я ожидала. Она села на стул в зрительной зале и проговорила неожиданно тихим, но по-прежнему ровным голосом:

– Думаю, ты была права.

Мои брови удивлённо поползли вверх, и я присела рядом с ней.

– В самом деле? – недоумённо спросила я.

На лице Тины появилась сухая улыбка.

– Думаю, да, – сказала она всё также спокойно. – Поэтому, я и решила с тобой поговорить.

Что ж, это было неудивительно. Когда пробуешь что-то новое, хочется с кем-то поделиться. Ведь пробуя что-то новое, ты боишься потерять прежнее место в обществе. И тебе нужно чужое одобрение. Если у тебя нет друзей, а родители точно не поймут, тебе нужно одобрение того, кто привёл тебя на этот путь. Ведь так ты надеешься не потерять себя хоть в чьих-то глазах.

Если только, конечно, не то новое, что ты пробуешь, в любом случае станет для тебя потерей авторитета во всех глазах. И тогда твоё личное желание должно быть таким сильным, что всё остальное… просто потеряет для тебя значения.

На самом деле Тина не поняла самую суть моих слов о свободе. Её история, как и история Мэрил, оказалась ужасно банальна. Её родители заставили дочь думать только об учёбе, внушив ей, что если она не будет учиться на отлично, то в любом случае кончит жизнь в подворотне. По-крайней мере, похоже, Тина воспринимала реальность именно так.

По этой же причине, Тина была и ярой поборницей правил. Ей казалось, что только безоговорочное следование им может к чему-то привести в жизни. Всю свою жизнь она посвятила учёбе и правилам, и её больше ничего не волновало. Пока….

Да, пока, ведь теперь, как это ни банально, Тина влюбилась. И разумеется по всем законам глупого жизненного спектакля обычных людей, в изгоя, хулигана, полуанархиста. И раз уж я так настаивала на том, что правилам следовать вовсе не стоит, Тина решила спросить совета именно у меня.

– Я всегда делала всё, чтобы быть лучшей, – говорила она мне. – В учёбе, для родителей… всё идеально, всё по правилам. Это давало мне сил обходится без друзей, ведь я верила в себя.

Но теперь… я не знаю, как будет лучше. Ты сказала, что правила губят наши желания, и я….

Я усмехнулась:

– Ты уже получила мой совет, так что ты ещё ждёшь? Решай сама, что тебе дороже.

– Если я так поступлю, то как же мои родители? – задала Тина прямой вопрос, глядя мне прямо в глаза.

– Какой бы ты ни выбрала путь, тебе всё равно придётся с кем-то или с чем-то бороться, – сказала я и встала со стула, направившись к выходу.

Как я узнала позже, Тина таки стала встречаться с тем парнем-хулиганом, хотя, всё же, сама по-прежнему отлично училась и была холодной, строгой, не подпуская никого к себе. Вот только перестала докладывать учителям о проступках учеников.

Это окончательно расположило меня к Тине, и я начала понемногу общаться с ней.

Когда делаешь одно дело вместе, ты лучше узнаёшь всех других. Возможно, поэтому у нас всех и не вышло долго враждовать. Кэсси, разумеется, радовалась, что «моя пьеса подружила меня со всеми». Наивная птичка… это можно было назвать чем угодно, но только не дружбой.

Да, мы поладили, стали нормально общаться, возможно, даже привязались друг к другу. Но никто не знал моей главной тайны….

Пьеса была ошибкой. Я подпустила к себе слишком много людей, а в конце концов открыла душу всей школе. Глупее этого ничего нельзя было придумать….

Но перед началом спектакля я вся дрожала от радости. Наконец-то меня услышат… наконец-то меня поймут….

Какой же глупой я была тогда….

====== Глава 23 ======

Я и раньше играла в спектаклях, но никогда не играла так, как в тот день, когда ставили мою пьесу. Я вложила всю душу в роль Солис, в выражение своих эмоций, в выражение своей боли, своих чувств. Кристофер тоже не подкачал. Если кто и годился на роль Эона, так это только он. Возможно, у него и не было Мечты, но в пьесе для того, чтобы её выразить, достаточно было выучить слова. И Кристофер отлично передал харизму и магнетизм, и вместе с тем ледяное спокойствие Эона.

Чувства, что я испытала на спектакле, вызвали во мне настоящую бурю. Когда Кристофер прикасался ко мне, меня охватывал необыкновенный огонь, наслаждение и боль… я словно верила, что это самые настоящие прикосновения Айона. И я произносила слова о Системе так, чтобы это дошло до каждого сердца. Чтобы каждый понял меня.

Но вот опустился занавес над мёртвыми Эоном и Солис. Пару минут повисел экран с надписью, затем я услышала, как все расходятся из зала. Девочки и Кристофер поздравляли меня, а мне же не терпелось заглянуть в книгу отзывов. Когда, наконец, все разошлись и оставили в ней свои комментарии, я бросилась к книге.