На стакан ночи восемь стаканов секса и десять музыки. Пить по желанию. Злоупотребление грозит только наркологической зависимостью.
Новинки и продолжение на сайте библиотеки https://www.litmir.me
====== Augen auf! ======
Скрипнула за спиной и мягко закрылась дверь. Хэлен вдохнула холодный и пряный воздух поздней осени. Весь день её не отпускало странное напряжение. Как будто чья-то холодная рука сжала сердце тревогой, заставляла оглядываться на отражения в витринах и зеркалах. Этот необъяснимый, внезапно возникший страх не позволял сосредоточиться. Мартин покрикивал на неё всё время репетиции. Девушка краснела, старалась вникнуть в музыку, в движения, но получалось только хуже. В конце концов, тот просто остановил аккомпаниатора и отвел её в сторонку от шепчущихся девушек.
– Хэлли, деточка… В чём дело? Ты сегодня сама не своя. Не заболела часом? – мягкая ухоженная ладонь участливо и прохладно легла на плечо.
Мартин всегда был добр к ней. И сейчас был чуть ли не единственным человеком, забота которого её не раздражала.
– Я не знаю… Сердце как с ума сошло…
– Думаю, знаю, в чём дело. Просто пойди домой, выпей чашку какао и заберись под одеяло с книжкой. А ещё лучше, с парнем. У всех женщин так бывает, не правда ли? – он улыбался ласково и понимающе.
Хэлен слегка оторопела от такой чуткости. Да, Мартин был добрым малым, но в балете никто особо не волнуется о чужом здоровье: не можешь делать – уходи. У станка всегда ждут те, кто в состоянии.
Она неуверенно бросила взгляд на Мэла. Её партнер удивленно посматривал в их сторону.
– Спасибо, Мартин. Завтра уже буду как новенькая, – она виновато улыбнулась и махнула рукой Мэлу, мол, я домой. Тот кивнул и вернулся к прерванному занятию.
К парковке она спустилась, как в тумане. Слабость накатывала волнами дурноты. Да что с ней такое сегодня?..
Надо было отстегнуть велик от парковочной рамы, но ключи никак не хотели находиться в пустом кармане.
Хэлен и внимания не обратила на тень, что закрыла её от света люминесцентных ламп. Что-то схватило её за воротник куртки и потащило в сторону, в угол, отгороженный каким-то фургоном.
Ужас нахлынул волной: “Не может быть! Не может быть со мной!”
Ее прижало к бетонному, пахнущему бензином и гарью, полу. Никак не получалось хотя бы закричать – придавило настолько сильно, что даже вздохнуть не было возможности.
Оглушительный треск разрываемой материи и острая боль в ногах. Как будто бритвой вели от щиколотки вверх. Девушка завизжала, отчетливо понимая, что смерть настигла её. Беспомощная, она пыталась вывернуться, отползти, хоть немного оттянуть последний момент.
Кто-то удовлетворенно зарычал над ней, засмеялся сладострастно.
Заломленной за спину рукой она почувствовала, как что-то впивается ей в запястье, разрывает кожу и мышцы. Боль становилась настолько невыносимой, что сердце грозилось вот-вот лопнуть просто для того, чтобы больше не чувствовать.
Её не убивали пока. Её просто терзали – планомерно и со вкусом.
От крови стало скользко и, уже потеряв надежду на спасение, она смогла перевернуться на спину.
И вот теперь, когда можно было заглянуть своей смерти в глаза, всё прекратилось. Тьма хлынула чёрной ватой, укрыв от ужаса и боли.
Её долго качало на своих волнах дурнотное забытье наркоза, а потом сон отошел от сознания, как прилипший ком грязи, развалился на куски, оставив противный кисловатый привкус во рту и ватные веки, которые никак не хотели открываться. Туго оплетённая чем-то, она никак не могла пошевелиться и уже начала было задыхаться от страха, как кто-то положил на лоб ей теплую ладонь:
– Спи. Рано ещё. Успеешь… – бархатисто рассыпался голос, и сразу стало легко и нестрашно.
Прошли, кажется, века, прежде чем резкий свет лампы прорвался сквозь её странное оцепенение. Она проснулась сразу, одним рывком сев на больничной кровати и открыв глаза, которые уже почти забыли, как это – видеть.
Тишину ночи нарушало только потрескивание мигающей лампы. Хэлен прижала ладонь к глазам – ярко, слишком ярко. Рука подрагивала от слабости. Невыносимо хотелось пить и в туалет. Она спустила на пол ноги. Ступни покалывало – кровь неохотно набирала темп беснующегося сердца.
Соседние кровати стояли пустыми. Наверно, было очень поздно, раз из-за двери не доносилось никаких звуков, кроме попискивания какого-то аппарата. Неуверенно, пошатываясь, девушка вышла в коридор. Недалеко на посту спала медсестра, уронив голову на скрещенные руки. Хэлен подошла к ней и попыталась позвать, но из горла вырывалось только тихое сипение и ничего больше. Она попробовала откашляться – бесполезно. Голоса не было. Паника охватила её горячими тисками.
Медсестра, почувствовав присутствие кого-то рядом, открыла сонные глаза.