– Ну-ну, - скривил губы в ухмылке Савмак.

– Ну так вот... Он сперва хотел сам подкрасться к тебе и напугать тебя волчьим воем. Но я его не пустила. Сказала, что ты, услышав его вой, ещё пустишь, не разобравшись, в него стрелу и лишишь себя друга, а меня жениха.

– Хорош друг!

– Так вот. Фарзой остался с конями в дубраве, а я пошла к тебе... На вот, кстати, поешь. Я пирогов с собой захватила. Небось, проголодался...

– Ну какие ещё, к ворону, пироги! Ты что, сдурела! Ведь волк учует запах твоих пирогов за тысячу шагов! Тоже додумалась - есть в засаде пироги! Спрячь их подальше и иди назад к коням. Только... прошу тебя сестричка, не говори Фарзою и никому другому, что я заснул. Скажи, что я сам отослал прочь Ворона, потому, что он не хотел лежать смирно... А я тогда никому не скажу, что ты всю ночь целовалась со своим Фарзоем, - предложил Савмак сделку сестре.

– Ладно, братик, не скажу, - охотно согласилась Мирсина, пряча свёрток с пирогами обратно в походную сумку.
– Но сперва схожу, проведаю Канита. Он, небось, тоже сейчас третий сон уже видит, охотник! Хи-хи-хи!

Чмокнув старшего брата в щеку, Мирсина проворно вылезла из ложбины и, пригнувшись к земле, бесшумно зашагала к восточному склону, очень скоро исчезнув с глаз Савмака в непроглядной тьме.

Повернувшись в другую сторону, Савмак стал сосредоточенно оглядывать свой склон, нижняя часть которого утонула в наползшем с гор вдоль русла Хаба предутреннем тумане. Сна больше не было ни в одном глазу.

Савмак стал думать о том, как же вышло, что он так опозорился - не вытерпел и уснул в ночной засаде, словно малое дитя! А что бы было, если б это случилось не на охоте, а на войне? Он бы тогда погиб или в самом деле попал в полон, а к скифскому войску из-за него подобрались бы вражеские лазутчики! Поразмыслив, Савмак решил, что виной всему хмельное пиво и сладкое греческое вино, которого он явно перебрал вчера на празднике... Найдя себе оправдание, Савмак, чтобы окончательно успокоить совесть, мысленно поклялся Папаем, что больше с ним такое никогда не случится. И в тот же миг до его слуха донёсся чей-то быстрый, лёгкий, как у лани, топот с той стороны, куда минуту назад ушла Мирсина. Савмак инстинктивно схватил лежавший перед ним наготове лук со стрелой.

Через несколько мгновений Мирсина упала грудью в траву на восточном краю ложбины и, задыхаясь от бега и волнения, едва слышно зашептала в придвинувшееся к самым её губам встревоженное лицо Савмака:

– Савмак! Савмак! Там волк, волк!
– махнула она рукой себе за спину.
– Мы с Канитом видели волка: огромный!.. Крадётся сейчас к кошаре по южной стороне.

– Тише, сестрёнка, тише!
– жарко зашептал в ответ Савмак, зажимая ладонью ей рот.
– Беги сейчас к коням и Фарзою. Спуститесь на конях вниз по этому склону и скачите по восточной балке к реке. Главное - не дать ему уйти обратно за Хаб! Ну, живо! А я - к Каниту. Только бы он не спугнул зверя раньше времени!

Не успел ещё Савмак, пригибаясь к самой земле, добежать до неглубокой промоины, в которой укрывался Канит, как со стороны кошары донёсся отчаянный собачий гвалт. Значит Каниту и Мирсине не померещилось: сторожевые псы овчаров учуяли лесного гостя! Перескочив промоину, Савмак, держа лук наготове, упал на живот рядом с Канитом, притаившимся за камнями на небольшом бугорке. Чёрные округлые очертания юрт и кибиток едва угадывались справа вверху на тёмном небе: тонкий серпик месяца как раз закутался в облака. Вслед за неистовым лаем оттуда послышались громкие крики пастухов. Но, сколько ни вглядывались до рези в глазах Савмак и Канит в южный склон, волка не было видно. Между тем, собачий лай и людские крики быстро приближались к бугру, на котором вжались в землю братья.

– Они гонят его прямо на нас! По промоине!
– шепнул в самое ухо Каниту свою догадку Савмак. Тот в ответ молча кивнул.
– Жди здесь!
– велел он младшему брату, а сам бесшумным ужом соскользнул с бугорка в промоину и вытянулся там головой вгору, наложив стрелу на тетиву и боясь лишний раз вздохнуть.

Внезапно Савмак увидел вверху, как будто совсем рядом, два ярких жёлто-зелёных огонька. "Вот он!" - тотчас понял Савмак и в то же миг спустил с натянутой тетивы стрелу, целясь волку ниже глаз. Через мгновенье он услышал глухой шлепок вонзившейся в тело стрелы.

– Попал!
– не удержался он от громкого победного крика, вскочил и кинулся промоиной вверх по склону, держа в левой руке лук, а правой выхватывая из ножен меч. Краем глаза он увидел подхватившегося с бугра и кинувшегося туда же Канита. Подбежав одновременно к недвижимо лежавшему поперёк промоины телу, они разочаровано ругнулись, разглядев, что это всего-навсего овца с перекушенной шеей и торчащей в груди савмаковой стрелой.

– Вон он! Вон он!
– заметил Савмак в свете вовремя вынырнувшего из-под облаков небесного челна чёрный силуэт зверя: бросив свою добычу, тот уносил ноги в единственном открытом для него направлении - вдоль обрывистого края восточной балки, из которой доносился глухой топот конских копыт, к северному склону горы.

– Канит, беги за ним!
– подтолкнул Савмак в ту сторону брата.
– Не спускай с него глаз! А я - в балку, перехвачу Фарзоя с конями!

Продолжая сжимать в одной руке лук, а в другой меч, Савмак добежал по промоине до края балки и без раздумий съехал на заду и спине по крутому травяному склону прямо в журчавший на дне ручей. Не видя собственных рук из-за плотной пелены наполнявшего балку тумана, он услышал справа отчётливое чавканье лошадиных копыт: Фарзой с Мирсиной только что проехали здесь в сторону реки.