К ее ужасу, Бенедикт встал и направился к ней.

– Не будьте такой официальной, Ванесса, в присутствии моих друзей нам не нужно притворяться. – Он взял ее под локоть и повел к двери, небрежно бросив через плечо: – Извините, мы на минутку.

Выйдя в холл, Ванесса вырвала у него свою руку и стремительно унеслась на кухню. Кейт ушла сразу же после подачи главного блюда, и ей не за кем было спрятаться, когда Бенедикт ворвался буквально по пятам за ней.

– Убирайся отсюда! Знаешь, о чем они сейчас, должно быть, думают? – бушевала Ванесса. – Особенно после этого глупого замечания о том, где я собираюсь спать. Один раз испорченный сопляк уже опозорил мое доброе имя, и я больше не позволю этому повториться. Иди к своей невесте!

– Ну уж нет, ты меня не убедишь, что все еще веришь этой «утке», – презрительно оборвал тот. – Теперь, когда ты увидела, какова она на деле. – Он отскочил назад, потому что Ванесса в бешенстве отвернула на всю мощь кран в кухонной раковине, и тугая струя воды фонтаном забила по десертным тарелкам, почти насквозь промочив его светло-серую шелковую рубашку.

– Бога ради, Ванесса, речь идет не о твоей или моей репутации, – сказал он, дотянувшись до крана и завернув его так сильно, что она не смогла бы отвернуть его опять. – Перестань пугать меня своим преступным прошлым. Мне наплевать, что случилось в Англии, но, видимо, то, что там с тобой произошло, очень сильно ранило тебя и изменило все твои представления о любви и сексе. Сожалею, если я заставил тебя подумать, что легко отнесся к твоей якобы дурной славе, но меня слишком разозлило твое недоверие ко мне. Было ли это подстроено или просто вышло недоразумение, но я знаю, ты никогда не смогла бы сделать то, в чем тебя, как говоришь, обвинили. Это пример моей веры в тебя.

Ванесса была не склонна поддаваться на уговоры. Она повернулась и, увидев, что ей некуда отступать, воинственно выпятила подбородок.

– Ну и что?

– Дело в том, что… там, на пляже, твой выстрел наобум, о том, что я бегу от чего-то, почти попал в цель. Я действительно отчаянно нуждался в передышке, но последние несколько недель Лейси внезапно появлялась всюду, где бы я ни был; я подумал, сюда-то она никогда не приедет. Лейси ненавидит маленькие города. Даже Сидней недостаточно велик для нее.

Уловив, что ее жесткое выражение немного смягчилось, Бенедикт придвинулся еще ближе, пустив в ход тот хрипловатый доверительный тон, от которого все в ней становилось мягким как воск.

– Она не любит меня, Ванесса. Мои родители поощряют ее, уверяя, что в глубине души я мечтаю вернуться в семейное лоно. Лейси честолюбива и не может смириться с поражением в чем бы то ни было…

– Господи, не может же она силой привести тебя к алтарю, – сказала Ванесса, разрываясь между гневом и невольным сочувствием. Лейси Тейлор действительно производила впечатление упорной и властной женщины. – Тебе всего лишь нужно сказать ей «нет»…

– Говорил. А она отвечает, что я просто боюсь потерять свою эгоистическую холостяцкую независимость…

– Она умная женщина и в конце концов поймет…

– Да, я уверен, что, если достаточно грубо обойдусь с ней при посторонних, она не вынесет унижения и даже перестанет со мной разговаривать, но такого жестокого обращения она не заслуживает. Я не влюблен в нее, но раньше, пока ее не стали поощрять в этой навязчивой идее, у нас были хорошие, дружеские отношения, и я все еще глубоко уважаю ее как профессионала.

Бенедикт снял очки и заморгал от нестерпимо яркого флюоресцентного освещения в кухне. У Ванессы душа ушла в пятки.

– Ты же понимаешь, я не хочу ранить ее гордость, да, Ванесса? – мягко произнес Бенедикт, опершись руками о выступ кухонного стола по бокам от Ванессы. – Если бы она узнала, что у меня в жизни есть кто-то еще, она бы стала винить меня, а не себя, за то, что не смогла поймать меня…

Своими бедрами он прижал ее к выступу стола и кончиком языка водил по ее сердито сжатым губам.

– Хочешь заставить их поверить, что у нас связь? – расстроенно пробормотала Ванесса.

– Думаю, нам не нужно притворяться, – прорычал Бенедикт, покусывая ее нижнюю губку и слегка прижимаясь к ней. Ванесса затрепетала.

– Я не стану лгать…

– Знаю. Тебе и не нужно будет… – Он зарылся носом куда-то поверх строгого белого воротника ее жакета, чтобы поцеловать предательски пульсирующую жилку на шее; его руки обхватили ее бедра, а левое колено, преодолевая натяжение юбки между ногами, придвигалось все теснее, пока не уперлось в дверцу кухонного стола позади нее.

– Она не поверит, что ты серьезно ко мне относишься… когда можно выбрать кого-то вроде нее…

– Поверит. – Он прижался губами к ее рту, на этот раз требуя, чтобы его впустили. В голосе его послышалась чувственная хрипотца:

– Если будет казаться, что я безумно влюблен в тебя, ее гордость подскажет ей, что это очень серьезно…

Ванессу как будто окатили холодной водой. «Если будет казаться…» Так ему нужны только внешние проявления любви, а не искренние чувства. Ванессе уже довелось узнать, что намек на ложь так же губителен, как и высказанная ложь.