— Интересно? А кто ее знает! Может, тоже любит своего вахлака? Бывает же такое, чтобы муж любил жену, а жена любила мужа. Не чужого, а своего? То есть муж и жена живут вместе уже пять лет, или сто, что, впрочем, одно и то же, и любят друг друга! — Ирина дернула скатерть, и осколки посыпались на пол. — Так бывает? — кричала Ирина, пытаясь подняться на ноги.

Подскочил официант. Встала и Соня, подхватила Ирину под руки.

— Счет, пожалуйста, — попросила Соня официанта, и тот исчез, кивнув головой.

Ирина вырвалась из рук Сони и встала самостоятельно.

— Пусти. Я сама. Все сама…

— Тебе пора домой, — заметила Соня, оглядываясь в поисках официанта. Расплачиваться придется, конечно, ей. Ирина сейчас в таком состоянии, ничего не соображает. Черт, а ведь они наверняка попросят оплатить битую посуду… Ладно, завтра, когда Ирина протрезвеет, она с нее деньги получит. В конце концов, кто тут преуспевающий бизнесмен! То есть бизнесвумен?

— Да, меня дома сын ждет. Степашечка… И не смей на меня так смотреть!

— Никак я на тебя не смотрю, — уговаривала ее Соня, потихоньку подталкивая в сторону выхода. Официант появился со счетом, Соня сунула ему деньги, не забыв добавить неплохие чаевые. Бедный мальчик весь вечер терпел пьяные бабские капризы, нужно его чем-то утешить.

— Нет, ты смотришь! Думаешь, что я пьяная и развратная…

— Лучше скажи мне про Жору.

— Не буду я про него говорить! Что про него говорить? Бандюган, помощник депутата и сволочь.

— И ты будешь с ним спать? — полувопросительно, полуутвердительно сказала Соня.

— Ну и что? Ты имела интим с противными мужиками ради денег, а я буду иметь интим за идею. Причем в первый и последний раз… — Ирина повисла на портьере рядом с гардеробом, и Соне пришлой приложить некоторое усилие, чтобы ее оторвать.

— Не зарекайся, подруга, — зло прошипела она. — Я тоже в детстве не мечтала, что буду подстилкой у всякой швали.

— Слушай, неужели я такая сволочь? — заплакала Ирина. Пьяные слезы быстро высыхали. Тому человеку, что придумав водоустойчивую тушь, нужно ставить памятник. Кристиан Диор не подвел и на этот раз. Черных дорожек на лице не появилось. — Ведь я училась в школе, когда еще пионеры были и комсомол был! Куда же они смотрели-то? Как они допустили, паразиты?

— Сволочи, — поддержала ее Соня, подводя подругу к своей машине. Прислонив Ирину к капоту, она открыла дверцу и ловко запихнула ее на заднее сиденье. Потом села за руль и завела мотор.

— Соня, я способна на все! — рыдала Ирина, лежа на сиденье. — Я способна даже убить! Честное слово!

— Правда, что ли?

— Если ты попытаешься отнять у меня Смирнова, я тебя убью. Двадцать восемь ножевых ранений…

— Не многовато? — спросила Соня, выруливая со стоянки ресторана.

— Самый раз. Доказывает, что убийца был в невменяемом состоянии. — Ирина рукавом прозрачной блузки от Николь Фархи вытерла лицо. Соня из вредности не стала предлагать ей носовой платок. — У меня есть друг из судебно-медицинской экспертизы, — чуть ли не деловым тоном продолжала Ирина. — В два счета докажет мою невменяемость. Ты понимаешь?

— Понимаю, понимаю.

— Ничего ты не понимаешь! Я тебя убью, а мне за это ничего не будет. Официант! Нож!

— Если ты не заметила, мы давно не в ресторане, — попыталась пошутить Соня, но Ирина ее не слушала.

— Нож, и побольше! Двадцать восемь ножевых ранений, — тише забормотала она, — или двадцать семь? Ты какие числа больше любишь, четные или нечетные?

Соня проигнорировала глупый вопрос пьяной подруги.

— Я люблю нечетные! — торжественно провозгласила Ирина. — Знаешь почему? Потому что они не делятся на два! Их делят, а они не делятся. Молодцы!

Соня вздохнула. Странная штука женская дружба. Вроде бы подруги, а ведь одна и другая думают только о себе. И готовы отстаивать свое с пеной у рта. Ирина, вполне возможно, и не шутит насчет убийства. Как люди говорят, что у трезвого на уме, то у пьяного на языке. Хорошенькая они парочка — бывшая проститутка и потенциальная убийца. Так сказать, отбросы общества, одетые в лучшие творения модельеров, накрашенные дорогой косметикой, пахнущие духами… Да нет, обычные люди. Женщины с теми же проблемами и чувствами, что и какая-нибудь жена Смирнова в платье за двести рублей.

— Соня, тебе не кажется, что я напилась? — раздался с заднего сиденья слабый голосок.

— Вообще-то подозреваю… — Соня тормозила рядом с Ирининым домом.

— Это хорошо. Так и было задумано.

И уже после, когда Соня тащила ее по лестнице к лифту:

— Господи, я хочу обратно в детство!

Утром Наташа стояла на остановке автобуса. На душе было противно. То и дело казалось, что вот-вот рядом затормозит Сергей Кленин и опять предложит подвезти ее до школы.