Гитлеровцы начали в спешном порядке стягивать силы северо-восточнее Проскурова. В район Чубарова выдвигалась их 11-я танковая дивизия. К Давыдковцам перебрасывалась 16-я танковая дивизия, к Западнице выходили полки 6-й танковой дивизии. Нашей разведкой был обнаружен также подход на это направление 208-й и 291-й немецких пехотных дивизий.

Мы подвели первые итоги проведенных боев. До 10 марта в полосе наступления армии было уничтожено свыше 10 000 и взято в плен 780 неприятельских солдат и офицеров, подбито и сожжено 86 танков, уничтожено 100 орудий, 207 минометов, 7 бронетранспортеров, почти 500 автомашин, захвачено в исправном состоянии 106 орудий и минометов, 9 танков и самоходно-артиллерийских установок, 300 пулеметов, до 1500 автоматов и винтовок, до 400 автомашин, 6 различных складов.

Но силы врага были еще велики. Как раз 10 марта он нанес опаснейший контрудар в стык нашей и 3-й гвардейской танковой армии генерала П. С. Рыбалко, пытаясь смять левофланговые части последней. Танкисты дрались героически, однако гитлеровцев было намного больше. Для оказания помощи соседу генерал-полковник А. А. Гречко перегруппировал вправо 17-й гвардейский стрелковый корпус, усилив его противотанковой артиллерией.

В течение последующей недели 1-я гвардейская армия отбивала отчаянные контратаки противника по всему фронту и одновременно напряженно готовилась к решающим боям за Проскуров: подтягивала тяжелую артиллерию, накапливала боеприпасы. С утра 22 марта наступление возобновилось. Ломая упорное сопротивление, 107-й стрелковый корпус генерал-майора Д. В. Гордеева овладел станцией Гречаны, а затем в ночь на 24 марта прорвался к северо-восточной окраине Проскурова. Тем временем другие наши соединения, взаимодействуя с 3-й гвардейской танковой армией генерала П. С. Рыбалко, успешно вели бои на северо-западной окраине города. К исходу следующего дня Проскуров был освобожден.

Главные силы армии устремились на юг. Части 11-го стрелкового корпуса во взаимодействии с 1-й гвардейской танковой армией генерала М. Е. Катукова форсировали Днестр и овладели Городенкой. А наш левофланговый 30-й стрелковый корпус совместно с войсками 4-й танковой армии генерала Д. Д. Лелюшенко 28 марта освободил областной центр Каменец-Подольский.

К началу апреля наступательная операция главных сил 1-й гвардейской армии в основном была завершена. Только с 21 по 30 марта 1-я гвардейская участвовала в освобождении от врага Проскурова, Сатанова, Бучача, Городенки, Черткова, Хоростува, Купчинцев, Товсте, Городка, Ярмолинцев, Смотрича, Солобковцев, Чемеровцев. А всего было освобождено 550 населенных пунктов.

Противник потерял убитыми и ранеными до 14 000 солдат и офицеров, пленными более 1570 человек. Наши войска подбили и сожгли 177 вражеских танков и самоходных артиллерийских установок, уничтожили 130 орудий и 105 минометов, 845 пулеметов, 53 бронетранспортера, 2482 автомашины, 114 мотоциклов, 100 тракторов, 29 радиостанций и много другой техники. 84 танка, 132 орудия, 220 пулеметов, 18 бронетранспортеров, 1010 автомашин, свыше 5000 винтовок и автоматов были захвачены исправными. В числе наших боевых трофеев оказались также 6 000 000 артиллерийских снарядов и 4500 тонн зерна.

В первой половине апреля, когда 1-я гвардейская перешла уже к обороне и приводила себя в порядок, прибыл генерал-майор А. Г. Батюня. Я познакомился с ним только в феврале, в штабе фронта. Он занимал тогда должность начальника штаба 38-й армии.

— Зачем пожаловал? — спрашиваю его.

— Сменить тебя… — ответил Батюня.

Прибыв в Москву, я немедленно позвонил начальнику Главного управления кадров генерал-полковнику Ф. И. Голикову и доложил, что прибыл по приказу командующего фронтом за новым назначением.

— Странно, — удивился Филипп Иванович. — Подождите немного. — Судя по долетавшим до меня фразам, он созванивался с кем-то. Потом снова ожил телефон, у которого дожидался я. — Сегодня, в двадцать часов, позвоните в Генеральный штаб товарищу Антонову, — сказал Голиков и попрощался.

В указанное время я соединился с А. И. Антоновым.

— Здравствуйте, Георгий Иванович, — послышался приветливый голос Алексея Иннокентьевича. — Нам все известно из информации товарища Голикова. Решено направить вас на Третий Украинский фронт к товарищу Малиновскому. С ним уже все согласовано…

В штаб 3-го Украинского фронта я прибыл в начале мая. Представился начальнику штаба генерал-лейтенанту Ф. К. Корженевичу. Мы хорошо знали друг друга. Я искренне уважал его за светлый ум и высокие душевные качества. С ним можно было говорить откровенно.

Корженевич собрал со стола бумаги, положил их в папку и предложил:

— Пойдем к командующему.

Генерал армии Р. Я. Малиновский был, как всегда, малоразговорчив и нетороплив.

— Разговаривал со мной о вас генерал Антонов. Только на сегодня нет у меня вакантной должности начальника штаба армии. И командиры корпусов все на месте, воюют хорошо, не имею оснований заменить кого-либо из них, — сказал он.

— Готов выполнять любую работу, — ответил на это я. — Желательно бы, конечно, самостоятельную.

Малиновский на минуту задумался.

— Есть такая, да не маловата ли она для вас?.. Пойдете командовать дивизией?

— С удовольствием!

Меня действительно вполне устраивало предложение комфронта. Должность командира дивизии открывала широкие возможности для пополнения оперативно-тактического опыта.

— Тогда по рукам, — улыбнулся Родион Яковлевич. — Отдохните денек с дороги и поезжайте к Чуйкову в восьмую гвардейскую армию на должность командира восемьдесят второй гвардейской стрелковой дивизии…