ее роскошным бакенбардам.

Перси лихо соскочил со спины гончей и, поскользнувшись на её моче, практически скатился с

брови статуи.

— Что за... Миссис О’Лири! О, Боги!

Гончая гавкнула, принося извинения. Остин подлетел ближе, чтобы его можно было услышать:

— Перси!

Сын Посейдона нахмурил брови.

— Ладно, кто выпустил этого бронзового великана? Аполлон, твоих рук дело?

— Обижаешь! – вскричал я. – Я причастен к этому только косвенным образом! Но у меня есть

план, как все исправить.

— Неужели? – Перси бросил еще один взгляд на разрушенный обеденный павильон. – И как

продвигаются дела?

Со свойственной мне непринужденностью я старался не терять чувство оптимизма.

— Было бы неплохо, если бы вы смогли не подпускать Колосса к главному очагу лагеря. Чтобы

заколдовать стрелу, мне понадобится еще несколько минут.

Сначала я случайно поднял говорящую стрелу, а потом подобрал кривую. Перси вздохнул.

— Ладно, давай.

Миссис О'Лири тревожно залаяла. Колосс запрокинул руку, чтобы прихлопнуть нарушившую

его границы пустозвону. Перси схватился за один из лучей короны. Он отрезал его, а затем

вонзил прямо в лоб Колосса. Я сомневался, что Колосс мог чувствовать боль, но он пошатнулся,

очевидно, удивленный тем, что на лбу у него неожиданно вырос рог единорога.

Перси отрезал еще один луч.

— Эй, страхолюдина! – крикнул он. – Тебе ведь не нужны эти острые штуковины, верно?

Пожалуй, я возьму одну на пляж. Миссис О'Лири, принеси!

И Перси швырнул шип, словно дротик.

Гончая возбужденно залаяла. Она соскочила с головы Колосса и, слившись с тенью, снова

оказалась на земле, погнавшись за своей бронзовой палкой.

Перси глянул на меня, подняв брови.

— Ну? Начинай колдовать!

Он спрыгнул с головы статуи на плечо. Затем перескочил на основание руля и скатился по нему,

словно по пожарному столбу, на землю. Будь я в божественной физической форме, я бы сделал

это даже во сне. Однако я должен был признать, что Перси Джексон держался молодцом.

— Эй, Бронзовая Задница! – снова крикнул он. – Попробуй поймать меня!

Колосса не нужно было просить дважды. Медленно повернувшись, он пошел за Перси по

направлению к пляжу.

Я начал колдовать, призывая свои силы бога болезней. На этот раз слова нашлись. Я не знал,

почему так вышло. Должно быть, появление Перси снова вдохнуло в меня веру. Возможно, я

просто откинул лишние мысли. Я знал, что лишние мысли часто мешают сосредоточиться на

деле. Это один из тех уроков, которые боги усваивают с младых ногтей.

Я ощущал, как колючий клубок болезней вырывается из-под моих пальцев, наполняя снаряд. Я

говорил о собственном великолепии, упоминая различные ужасные болезни, которые я наслал на

чудовищные цивилизации в прошлом, потому что... ну, я крутой. Я ощущал, как магия обретает

силу, несмотря на то, что Стрела Додоны шептала мне, словно суфлер театра времен королевы

Елизаветы.

ГОВОРИТЬ СЛЕДУЕТ ТАК: "ЧУМА, ЧУМА, ЧУМА!"

К шествию по пляжу присоединилось больше полубогов. Они бежали впереди Колосса, швыряя

в него чем попало и называя его Бронзовой Задницей. Они подшучивали над его рогом.

Смеялись, что гончая обмочила его лицо. Обычно я ненавижу, когда люди дразнятся, особенно,

если жертва похожа на меня. Но, поскольку ростом Колосс был с десятиэтажный дом и пытался

уничтожить их лагерь, их хамское поведение была вполне понятно.

Я закончил колдовать. Теперь стрелу обволакивал мерзкий зеленый туман. Он пах почти так же,

как фритюрницы в забегаловках. Это было доброе предзнаменование – значит, стрела была

поражена смертельной болезнью.

— Я готов! – крикнул я Остину. – Подбрось меня к его уху!

— Понял!

Остин повернулся, чтобы сказать что-то еще, но облачко зеленого тумана пролетело у него

прямо носом. Из глаз у него брызнули слезы. Нос раздулся и потек. Лицо его искривилось, и он

чихнул так сильно, что упал. Скрючившись, он лежал на полу колесницы и стонал.

— Мой мальчик!

Я было схватил его за плечи, желая помочь, но поскольку в каждой руке у меня была стрела, я