Великое множество зверей приходило поглазеть на танец, и не было в этом час среди них раздора. Заворожено смотрели на человека и птицы, и гады, и робкие лани, и угрюмые волки. Никто не помышлял ни об охоте, ни о бегстве.

Окончив танец, Артемий шёл к реке и подолгу плавал в её прохладных водах.

Завтракал он кореньями и плодами. А потом, отламывал от скал камни, уносил к большому оврагу и бросал в него.

Солнце клонилось к закату, он ел плоды и думал о силе.

В сумерках, снова заводил он свой танец на вершине холма и пел, пока золото усталости не переполняло его тело. Тогда, отяжелев от богатства, уходил, он в свой дом и полёты в причудливых снах носили его по таинственным небесам до нового восхода солнца.

Так проходили месяцы.

Однажды, принёс он огромный обломок скалы к оврагу, но не бросил, а уложил на верхушку кургана. Полон камней, стал овраг и новый холм вырос на месте его.

Поднялся на свой курган, глянул в себя Артемий и почувствовал силу, разлитую в могучем теле, одиночество и тоску. Опустился он на колени и говорил так, толи себе, толи тени утешения:

"Сила моя, почему ты так жадна и капризна, словно купеческая дочка?

Воля моя, ты крепка, словно булатная сталь, почему твой клинок тупится о сомнения?

Разум мой, ты обнимаешь целую вселенную, почему не в силах ты задушить моего страха перед несбыточным?

Видно не пришло ещё время победы моего духа. Не танцующий ещё дух мой, хотя уже и научился славным песням. Не полна ещё сущность моя небом. Земля колыбель и могила моя, ещё топчусь я на ней и не решаюсь ступить по небу. Мало мне моего леса и камней в нём. Пора уходить".

Поднялся с колен Артемий и бросился прочь из дикого леса навстречу

бесчисленным судьбам...

................................................................................................

Прошлое стирается, будущее обжигает надеждой и страхом.

Я живу в настоящем. Именно ему я посвящаю поиски своего чуда.

Что есть в моём настоящем, если за спиной времени клацает зубами зверская тяга к утолению жажды собственной сути.

Я голоден, и голод мой затмевает разум мыслями о путях насыщения.

Я ненасытен.

Самое малое, что есть во мне, требует к своим бесчисленным трапезам жертвы целых миров. Миров бесконечно много, и это льстит моему аппетиту.

Уныние отвергается, как ненужный хлам. Вслед ему летят мои проклятья и смех. Но сильно уныние и приходит оно вновь и вновь короткими вспышками сытости и тогда, я постигнул одну истину: стремясь к сытости, мы всего лишь стремимся к унынию. Вот она - плата за все наши труды, за надежды и пройденные пути.

Что остаётся?

Остаётся стремление к голоду.

Я так исхудал, что даже собственная тень стала плотнее меня. Я искал пути к голоду, и тем самым шёл к сытости стремления.

Уныние возвращалось.

Я был в отчаянии. Бросился в прошлое, но и там не увидел ничего подходящего. Бежал в будущее - там крылья моих грёз несли меня к насыщению.

В моей голове завелась мышь, она грызла мозг маленькими острыми зубками. Эту мышь звали - Так И Должно Быть.

Уныние властвует во дворце моего сердца.

Время течёт.

Я завёл кота, который должен был изловить прожорливую воровку - грызуху. Кота звали - Это Неправильно.

Мышь пропала бесследно.

Миры плавились, как новогодние свечи, а часы шли и шли, своим тиканьем действовали мне на нервы.

Я гладил кота, поглядывая в окно глупой фантазии и ждал стука в дверь. Я сделался пугливым и толстым.

Оказывается нельзя раскормить куриные крылья до размаха полёта.

Оплавленные миры...

Сила осталась.

Ржавый меч разбивает запертую дверь в бесконечность.

Ну, что, мои дорогие сопливые демиурги? Умереть или победить, не так ли?

Жаль, что вам не суждено убить меня. Вы мои палачи, но ваш бог именно Я. Что будете жрать, если меня не станет?

Прочь с дороги жалкие псы. Видите, мой замок пылает, мой

единственный друг спрятался в колодце. Кажется он утонул...

Я вновь переписал своё прошлое и нашёл в нём ключи от будущего. Только мне теперь не нужны ключи. Мои часы остановлены.

Пусть у меня нет крыльев, но меч у меня есть, и ещё припрятан у меня молоток и гвозди для гробов недругов.

Господи, не стать бы могильщиком.

Будущее моё, тебе кричу через пелену вожделения, ты ещё чисто, пустишь ли меня в объятия свои, с мечом и пылающим сердцем.

Миры собраны в кучу, ещё мерцают они, собранные в стеклянные часы - перевёртыши. Сыпятся они на одной склянке и новое время обдаёт меня трепетом исхода.