Собрание сочинений в 4 томах. Том 1. Стихотворения
вернуться

Шефнер Вадим Сергеевич
Шрифт:

На острове

Написаны не от руки Ушедших подземные письма. На кладбище возле реки Во сне осыпаются листья. Они что-то шепчут сквозь сон, В них жалобы чьих-то молекул, А ветер — слепой почтальон — Ссыпает их сотнями в реку, — И мимо почтовых контор, Прочтений, надежд, узнаваний В морской уплывают простор Флотилии тайных посланий.

Фортуна

Все мы в чем-то виноваты, И за это день за днем Старый Рок, Судьба и Фатум Судят всех своим судом. Дарят горькие сюрпризы, Шлют нам тысячи невзгод, И хотят, чтоб маслом книзу Падал каждый бутерброд. Но не зря с улыбкой юной, Без дорог и без орбит, Бродит девочка Фортуна, Беззащитная на вид. Вдруг, забыв про все препоны, Выручает нас шутя Статистическим законам Неподвластное дитя; Обезвреживает раны, Гонит хвори со двора, Отклоняет ураганы И спасает крейсера; И отводит все напасти, И отпетых бедолаг Отоваривает счастьем Не за что-то — просто так. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . Чтобы меньше было плача И нечаянных утрат, Ходит девочка Удача, Всех прощая наугад.

1979

Посылки из тыла

Вспоминаю время дальнее: В марте, третьего числа, Санитарка госпитальная Нам посылки принесла. В дни холодные, несытые Разлучали нас с бедой Те, холстиною обшитые, Чудо-ящички с едой. Я кусал ржаные пряники, Я поспешно пировал, Торопливо, будто в панике, Птицу-курицу жевал. Ах, подарочки военные, Сколько было в вас добра, — Снеди необыкновенные, Самосадная махра! Вы летели к нам, желанные, В наши гиблые места, На крылах из домотканого Деревенского холста. 1942–1979

Вечерние страхи

Есть за Старою Руссой проселки, Где я хаживал в давние дни. Говорят, там бродили и волки, Только мне не встречались они. Там, в закатном лесном полумраке, Где с тенями деревья слились, Столько чудищ мерещилось всяких — Будто страшные сказки сбылись. И шагал я, как в вещем кошмаре, Как холоп на неправедный суд, — Не ко мне ль безымянные твари Из кустов, пригибаясь, ползут? Но вечерние отсветы гасли, С ними гибли чудовища те, И казалось куда безопасней В стопроцентной ночной темноте... И не стоит под старость бояться Или верить надежде пустой, Что нездешние сны нам приснятся За последней, за черной чертой. По дороге шагая осенней, Не страшись убывающих дней, — Перед тьмою сгущаются тени, Но во тьме не бывает теней.

Сплетня

Напраслинка-малютка, Как быстро ты растешь! Вчера звучала шуткой, А завтра бросишь в дрожь. Порхая пестрой птичкой Вкруг нашего стола, Ты злобное величье И когти обрела. Сидим за разговором, Бутылки — не пусты, И, каркая как ворон, Над нами вьешься ты. Кому-то станет тяжко, Кого-то ждет тоска... А ты ведь легкой пташкой Слетела с языка.

«Кого-то нет, кого-то нет...»

* * *
Кого-то нет, кого-то нет... В одной квартире старой Висит гитара давних лет, Умолкшая гитара. Ее владельца ожидать Нелепо, бесполезно, — Унесена его кровать К соседям безвозмездно. Но кто-то все не верит в быль, Что нет его навеки, Но кто-то отирает пыль С потрескавшейся деки. И, слушая, как вечерком, Не помня песен старых, Бренчат ребята за окном На новеньких гитарах, Все смотрит вдаль из-под руки — Во мрак, в иные зори — И ждет, что прозвучат шаги В пустынном коридоре.

Гаданье

«Печали, печали, печали На сердце твоем и лице. Печали полегче — в начале, Печали похуже — в конце. А жизнь догорит, как цигарка, — И в ящик сыграешь, дурак...» «Ну чем ты пугаешь, цыганка, — Я все это знаю и так! Я тоже немножко умею В своей разбираться судьбе... Цыганка, гадай пострашнее — Тогда я поверю тебе».

Притча о дереве

1. «Жил человек в селении одном...»

* * *
Жил человек в селении одном, Бесхитростно трудился день за днем, Ни злата не имел, ни серебра, Был незлобив и всем желал добра. Желал добра — но что он сделать мог? Однажды к перекрестку двух дорог, Где степь кругом пуста и широка, Он саженец принес издалека. Вонзая заступ в жирный чернозем, Он яму рыл — и думал о своем: «Не вечен я. В каком-нибудь году С физического плана я уйду, Но дерево, посаженное мной, Останется — и каждою весной, Возобновясь по воле естества, Шуметь здесь будет юная листва; Здесь в знойные, безоблачные дни Рад будет путник отдохнуть в тени... Примите ж, люди, мой посильный дар, Будь я богаче, я б вам больше дал...» Вдруг звякнула лопата о металл. Был человек тем звуком поражен, Над черной ямой наклонился он И с изумленьем из земли извлек Окованный железом сундучок. Клад этот, видно, пролежал века — И нижняя прогнившая доска Отпала сразу... Вырвался на свет Поток колец и золотых монет. И тех граненых маленьких камней, Что золота и платины ценней, «О, диво! О, удача из удач! — Воскликнул новоявленный богач. — Предвижу я, какой мне с этих пор Для добрых дел откроется простор!» Все ценности, лежащие у ног, Упрятал он в дорожный свой мешок И, сгорбившись под ношей дорогой, Благословляя жребий свой благой, Пошел домой, исполнен новых сил. Но дерево он посадить забыл.