Именно от них Сашка узнал еще об одной напасти, грозившей азалам. Оказывается, их племя было не единственным, живущим в пустыне - есть еще деревни, и население там гораздо многочисленнее, чем в их поселении. Все племена постоянно враждовали, пытаясь захватить контроль над колодцами. Это было понятно, вода в этих песках - это жизнь. Теперь стало ясно, почему в пустыню на охоту за шужурами, похожими на газель животными, дающими, кроме мяса, тот самый мех, из которого была сшита вся одежда азалов, или на поиски трофеев, выброшенных морем, аборигены ехали не только с луками, а полностью обвешенными оружием. В их шатре вся стена над лежанкой Шерга была увешена холодным оружием: пара кривых сабель, несколько кинжалов и даже короткое копье. Оружие азалы не делали, а выменивали у жителей оазиса, там был постоянный город, где были развиты ремесла. На него по негласной договоренности кочевники не нападали.

Но про все это Сашка узнал только после той ночи, когда он стал полноправным воином племени и получил свое имя.

Глубокий вечер был самым лучшим временем в деревне азалов: солнце пряталось, жара немного спадала, все дела были сделаны и кочевники начинали собираться на песчаной площадке у столба-святилища. Они рассаживались на принесенные с собой шкуры, пили слабенькую брагу из сока какого-то растения и разговаривали.

Молодежь собиралась своей компанией. В центре их круга появлялся деревенский оркестр - два барабана и что-то похожее на флейту. Сначала парни и девушки только стояли и перебрасывались шутками, но по мере того как вечер темнел и посредине площади, у святилища, разгорался костер, в головах глотнувших браги юнцов и девушек тоже начинало гореть - начинались 'танцы'. Конечно, на танцы в понимании Порошина это походило мало, скорее боевые пляски. Выскакивающие в круг парни начинали бесконечные па, похожие на бой с тенью, танцоры делали выпады, как будто хотели ударить кого-то, отскакивали, изображали зверские рожи и выкрикивали боевой клич. Барабан и флейта ускоряли ритм, парни выхватывали сабли и начинался импровизированный бой.

Девушки в этот момент тоже появлялись в кругу и, проявляя чудеса ловкости, крутились между разгоряченных воинов. Ритм танца захватывал, и даже Сашка чувствовал, что готов сорваться в этот дикий пляс. Если бы ему налили хмельного напитка, то он, пожалуй, тоже не выдержал бы и выскочил в круг. Иногда даже старики не выдерживали, выкрикнув слабым голосом боевой клич и выдернув неизменную саблю, они кидались в толпу танцующих и, сделав круг, счастливые возвращались на место.

Сашка приходил сюда, садился на облюбованное место, в стороне от веселящихся азалов, и наблюдал. В такие моменты, глядя, как веселящиеся кочевники чувствуют себя одной семьей, Сашка ощущал себя особенно одиноким. Он вспоминал Элен, и сердце начинало ныть. Он понимал, что надо бросать эту жизнь и двигаться дальше - не для того он бросился во Мглу, чтобы прожить жизнь в дикой деревне на краю пустыни.

Однажды вечером все было как обычно - Сашка уселся на своем месте, у края общественной юрты, прямо на теплый песок и задумался, глядя на веселящихся азалов. Его мысли прервал крик, донесшийся от края деревни. Толпа на мгновение затихла, вслушиваясь в истошные вопли женщины, потом вдруг взорвалась яростным многоголосым криком и стала разбегаться: мужчины и женщины неслись к своим коням-драконам, дети мгновенно исчезли между шатрами.

Сашка вскочил, растерянно осматриваясь вокруг - что случилось? Судя по крикам и поведению местных, случилось что-то очень нехорошее. Не зная, что происходит и что надо делать, Сашка хотел бежать к своему шатру, но не успел. На барханах, окружавших деревню, появилось множество всадников в черном, а на окраине, у дальних юрт, похоже, уже начался бой - оттуда теперь неслись и мужские крики, наполненные яростью. Мелькнула мысль - спрятаться, но Санька отмел её. Как бы то ни было и как бы ни относились к нему кочевники, они спасли его, а Сашка всегда отдавал долги, значит, он будет биться рядом с остальными, надо только хоть какое-то оружие, с голыми руками много не навоюешь.

Он вспомнил про оружие над лежанкой Шерга и рванулся к своему шатру, но в это время на площадь выскочил человек в черной свободной одежде, голова его была замотана, открывая только рот и глаза. Сашка оторопел - на лице, там, где ткань открывала глаза, поблескивали большие 'мотоциклетные' очки. Санька даже не сразу обратил внимание на кривую саблю в руках 'черного'. Однако тот не стал разглядывать Порошина, а, замахнувшись клинком, молча бросился на Саньку. Сашка увернулся, лихорадочно ища глазами хоть что-то, чем можно отбиваться. Его взгляд зацепился за бутафорскую фантастическую винтовку, висевшую на священном столбе.

В несколько прыжков он оказался у святилища и сдернул массивную игрушку с перекладины. Он не ожидал, что эта штука окажется такой тяжелой и чуть не выронил оружие из рук. 'Железная хреновина, - пронеслось в мозгу.
– Тем лучше!' Санька перехватил винтовку за толстый ствол и, развернувшись к врагу, поднял импровизированную дубину над собой. Он сейчас совершил величайший грех, ведь с самого начала ему вдалбливали, что святилище неприкосновенно, к нему даже подходить нельзя. И, похоже, 'черный' придерживался таких же взглядов - он застыл на месте, глядя, как Сашка бесцеремонно превращает святой предмет в дубину. Однако нападавший быстро справился с собой и, закричав, опять бросился на Саньку. Тот прикрылся от удара киношной винтовкой, и тут произошло то, что перевернуло всю Санькину жизнь в этом племени: сабельный удар пришелся в место, где крепился, по мнению Саньки, магазин и, скользнув, клинок что-то задел - раздался резкий щелчок и вместо привычного зеленого огонька замигал тревожный красный сигнал. Обостренный выбросом адреналина мозг сработал моментально - а вдруг?! Санька перехватил оружие, навел ствол на замахивающегося противника и нажал курок.

Зашипело, из ствола вырвался слепящий белый луч и ударил в грудь нападавшего. Крик прервался, 'черного' отбросило назад. Он упал - в груди дымилась огромная сквозная дыра с обгоревшими краями. Противно запахло паленой плотью, из раны даже не пошла кровь, настолько она обуглилась. Санька сразу убрал палец с пускового крючка и с ужасом наблюдал, что он натворил. То, что произошло, напугало его до дрожи. По-настоящему он убил человека в первый раз. Был, правда, случай, когда он в драке с портовой бандой несколько раз стрелял из Макарова, и после этого один из бандитов упал с простреленным животом, но тогда они убежали. Сашка до сих пор не был уверен - убил или ранил. А так, все его пьяные драки заканчивались в худшем случае переломами.

Оторвавшись от страшной картины, Санька с изумлением разглядывал фантастическое оружие. 'Настоящее!' - это не укладывалось в голове. Хотя после всего произошедшего с ним, после того как он шагнул в злополучный подъезд, всего можно было ожидать, даже того, что оружие из фантастических фильмов окажется реальным. Однако размышлять было некогда, со всех сторон доносились звуки битвы. В бой вступили не только разведчики 'черных', основная волна всадников уже билась на краю деревни, и они явно одолевали защитников. Победные чужие крики раздавались все громче.